7 июня 1986 года; Москва, СССР

ПРАВДА: Вашингтон вновь игнорирует волю международного сообщества

Несмотря на чёткое решение Международного суда в Гааге, признавшего в марте текущего года Соединённые Штаты виновными в грубейшем нарушении суверенитета Никарагуа и в оказании поддержки антиправительственным бандформированиям, Белый дом не только не собирается исполнять вердикт международной инстанции, но и, более того, продолжает наращивать своё вмешательство во внутренние дела этого суверенного центральноамериканского государства.

Вашингтон, как известно, обязали выплатить Никарагуа компенсацию за нанесённый экономический и человеческий урон, однако американская администрация игнорирует это решение, демонстрируя тем самым своё пренебрежение к нормам международного права. Вместо этого, Конгресс США одобрил новое выделение средств на нужды прозападной вооружённой оппозиции — так называемых «контрас» — в размере 60 миллионов долларов.

Особо циничным подобное решение выглядит на фоне тяжёлого положения самой американской экономики, сотрясаемой последствиями военной авантюры в Персидском заливе. По признанию самих американских экспертов, каждый месяц агрессии против Ирака обходится бюджету США в 7 миллиардов долларов, а резкое повышение мировых цен на нефть дополнительно обостряет кризисное положение в стране.

На этом фоне вызывает уважение стремление стран Центральной Америки к независимому развитию. В конце июня сего года лидеры этих государств планируют собраться в городе Эскипулас (Гватемала), где будет принята совместная декларация с требованием к США прекратить вмешательство во внутренние дела региона и уважать суверенитет латиноамериканских народов.

Очевидно, что в нынешних условиях империализм, преследующий свои гегемонистские цели, вряд ли прислушается к голосу разума. Но Советский Союз решительно поддерживает все усилия прогрессивных сил, направленные на прекращение агрессии, укрепление мира и самостоятельный выбор народами своего пути развития.

Воля народов сильнее оружия агрессора.

Поели. Обсудили последние события. Внутренние и внешние. То, что Горби оказался не слишком близок с дочерью, — можно сказать, повезло. За год мы с Ириной всего четыре раза виделись, хоть и живём в одном городе. Страшно даже представить подобные семейные посиделки, происходящие раз в неделю.

— Ксюша, пойди телевизор посмотри, нам с дедушкой нужно поговорить.

Внучка как-то очень по-взрослому окинула взглядом сначала мать, потом меня, вздохнула, кивнула, слезла со стула и потопала в сторону гостиной, где стоял ящик. Ирина дождалась, когда мелкая выйдет из кухни, и задала очевидно тот самый главный вопрос, ради которого приехала:

— Что у вас с мамой? Тебя совсем не смущает, что она стала выпивать? Что её с каким-то мужчиной видели?

Ааа, вот оно что. Видимо, дочь до сих пор думала, что это просто временный разлад у родителей, а теперь, кажется, поняла, что всё серьёзно.

— Ну, мы не можем развестись. Развод генерального секретаря — это… — Я сделал неопределённое движение рукой. — Невозможно в нашей стране. Но ведь это не значит, что нужно прямо здесь ложиться и помирать, так?

— Так, — кивнула дочь, хотя, судя по её лицу, думала она несколько иное.

— Живём дальше. Если Раиса сможет как-то обустроить свою жизнь, при этом не вынося наше грязное бельё на всеобщее обозрение, я ничего против иметь не буду. — Мысленно, правда, я сделал себе зарубку дать команду поинтересоваться вот этим «стала выпивать». Только дебошей в стиле Галины Брежневой нам тут не хватало. Хотя нет, Раиса явно из другого теста слеплена — она так подставляться не будет. Давать мне повод для развода — глупо. Лучше быть нелюбимой женой генсека, чем любимой женой слесаря.

— То есть и у тебя уже есть женщина? — Сделала свой вывод из моих слов Ирина.

Вот пойми этих женщин, что у них там в головах творится.

Самое смешное, что как раз сейчас женщины не было. Медсестричка Людочка получила отставку, едва решила, что клиент дозрел и пора подсекать. Видимо, надумала себе от большого ума, что старый дурак совсем потерял голову от любви, и принялась аккуратно пытаться манипулировать мною. Сначала денег попросила, потом слово там замолвить по мелочи… На это я реагировал достаточно снисходительно, но когда вопрос коснулся непосредственно политики — сразу разрубил этот Гордиев узел. Секс — это, конечно, приятно, но мне же не двадцать лет. И даже не пятьдесят пять, а очень даже восемьдесят по внутренним часам. Так что, чтобы поймать меня в медовую ловушку, нужно нечто более серьёзное, нежели дурочка-медсестра с красивыми сиськами.

— Ира, мне кажется, это не подходящая тема для разговора, — обсуждать свою личную жизнь с чужим, фактически, человеком желания не было. — Уверен, мы с твоей матерью разберёмся, как нам жить.

— Мне не нравится, как вы разбираетесь. Что случилось, пап? Вы же всегда были такой идеальной парой? Ты же всегда боготворил маму, советовался с ней, жить без неё не мог.

— Устал. Надоело, что меня пытаются контролировать. Ты видишь, что вокруг происходит, а тут ещё и дома пытаются мне рассказывать, как жить и что делать. — Задумался на секунду. Вот как объяснить то состояние, в котором я нахожусь практически перманентно… — Я работаю по шестьдесят часов в неделю, иногда — по восемьдесят. Нередко ночую в Кремле, устаю. И меньше всего мне нужно — выслушивать упрёки от Раи о том, что я редко ей звоню и не рассказываю о том, что у меня происходит.