— К Пленуму, значит, ну да, можно было догадаться, пробормотал Новиков еще раз окидывая помещение и оценивая предполагаемый фронт работ.

И вот в Москве Мамонтовой предложили сломать устоявшуюся систему и открыть в рамках производственного объединения сеть магазинов, в которых будет продаваться одежда исключительно Новосибирской «марки». «Бренда» — именно такое необычное слово, пахнущее западом и капитализмом привезла с собой из столицы — тоже в столицу, думать о Новосибирске как о главном городе РСФСР было непривычно — Мамонтова.

В чем же тут интерес производственников? На первый взгляд — это лишь дополнительная непрофильная нагрузка, от которой никакой пользы, а лишь головная боль. Но нет, просто часть прибыли полученную от продажи одежды населению — при строгом учете и под пристальным присмотром ОБХСС, о чем новосибирцам сразу было объявлено — можно будет пустить на выплату премий рабочим. А при успехе эксперимента в ЦК пообещали даже выделить квоту по валюте на закуп зарубежом оборудования и прочих «плюшек».

— Пришлете тогда человека на следующей неделе, с планом разводки электричества. И со всем остальным определитесь пожалуйста побыстрее, а то нам отчитываться… Сами понимаете, — секретаря районного исполкома очевидно вся эта суета уже изрядно достала, он с большим нетерпением ожидал, когда же можно будет скинуть с себя эту ношу.

— Завтра и пришлю, нам специально под заказ несколько типовых планировок разработали, посомтрим, какая подойдет лучше всего и определимся, — немного рассеяно ответил Новиков, вызвав у собеседника неожиданную волну интереса.

— Типовую? То есть это не один у вас магазин будет?

— Ну да, десть точек нам выделили. Пока только по Новосибирску и области, но если пойдет дело, обещали возможность расширения. Включая столичные города.

— Столичные… Мы-то поди теперь тоже… Не провинция.

В самом Новосибирске пока плюсов от изменения собственного статуса глобально разглядеть не успели. Ну да, поменялись нормы снабжения, в магазинах резко стало больше товаров, всякие «большие» артисты стали чаще заезжать, на купюре новой опять же именно панорама столицы РСФСР появилась — тоже повод для гордости. Но это пожалуй что и все. Местным же партийцам, ранее чувствовавшим себя самой крупной рыбой в пусть захолустном, но родном болоте, прибывший из Москвы десант откровенно не понравился. Тем более, что и выслали «за сто первый километр» — именно так какой-то острый на язык хохмач окрестил данный процесс, ну и фраза быстро, как водится, стала крылатой — в первую очередь всякий неликвид. Разных проштрафившихся, не сумевших отстоять свое место в аппаратной борьбе партийцев, на которых места с «настоящей столице» просто не хватило. Впрочем, на уровне райкома подобные высокие материи были мало интересны. Тут все же больше не политикой занимались, а реальной работой «на земле».

— Ну да, теперь заживем, — хмыкнул Новиков, становление новой столицей России уже какой месяц было в городе едва ли не главной темой разговоров. — А насчет магазинов — было же решение еще летнего пленума того года о необходимости увеличения количества магазинов в течение 12 пятилетки. Ну вот мы как раз его обеспечивать и будем.

— Очень странно все это. Почему не МинТорг?

— Говорят, — зам по сбыту понизил голос, как бы подчёркивая что информация не для всех, — товарищ Горбачев сильно чем-то на торгашей обиделся. Говорят нового министра только назначенного полгода назад снимать собирается и даже само министерство разделять на более мелкие составляющие. Зажрались торгаши, воруют сволочи сверх всякой меры. О том что в Днепропетровске происходило весь Союз слышал. А потом в Грузии, а теперь, говорят, Алма-Ату начали трусить.

— Ну да, — кивнул чиновник, — добрались до казахов. Ну там точно есть за что.

Тут от Новосиба до границ Казахской ССР было не так уж далеко — по Сибирским меркам конечно, так-то в пятьсот километров до Павлодара какая-нибудь не самая большая европейская страна целиком бы поместилась — и о «среднеазиатской» манере ведения дел все были знакомы не понаслышке.

— Вот, — согласился Новиков, — но точечные посадки страху нагнать могут, а систему починить — нет. Ищут там наверху обходные пути. Так что мы и стали частью эксперимента.

Внутри самой «Северянки» подобное предложение — в условиях СССР его нельзя было принять иначе как приказ — вызвало немалый переполох. Начали с приятного, зарегистрировали «Торговый знак» через патентную палату. Там немало удивились, но чинить препятствий — советские чиновники тоже умели держать нос по ветру и ловить запах приближающихся перемен — не стали. «Лейблом» — еще одно привезенное из столицы слово — «Северянки» стала, как бы подчеркивая название промышленного объединения, маленькая стилизованная снежинка, которая теперь должна была появиться на каждой еденице произведенного фабрикой товара. Понятно вот так сходу подвинуть столь прочно занявшие место в сердцах отдельных представителей советского народа — несознательных нужно отметить представителей, имеющих склонность к «идолопоклонничеству перед западом» — бренды типа «Адидас» или «Леви Штраус» было невозможно. Но возможно проейдет несколько лет — пять или десять — и вещи со снежинкой тоже будут восприниматься как признак хорошего вкуса. На это во всяком случае сибирские производственники очень надеялись.

С брендами, кстати, произошла забавная история. После принятия закона об индивидуальной трудовой деятельности «на рынке» появилась целая прослойка швейных дел мастеров промышлявших подделкой иностранных вещей. Ну то есть бралась обычая советская однотонная фабричная футболка за трешку путем нехитрых манипуляций превращалась в импортную «фирму», привезенную троюродным дядей-моряком из дальнего плавания. Вышить лейбл на машинке, присобачить этикетку — благо никто в Союзе особо и не знал, как она должна выглядеть — и вот цена изделия вырастает чуть ли не в десять раз.