— «Через 5–10 лет персональные ЭВМ появятся в домах советских людей, — уверены организаторы матча. — И они будут использоваться не только для расчётов, но и для творчества, обучения и развлечений!»

Программирование — профессия будущего, а игровая индустрия — её важная часть. Первый шахматный матч через «СовСеть» — лишь начало большого пути.

Советская наука и техника — на благо народа!

Сказать, что новость о потоплении французского корабля взорвала новостную повестку, — наверное, не сказать ничего. 1986 год был далеко не самым мирным в истории человечества, однако «Пятнадцатидневная война» уже давно забылась, события в Ираке как-то приелись людям, да и не велось там прямо сейчас каких-то активных боев. И вот теперь на карте мира появилась новая горячая точка.

Первые сутки Париж хранил настороженное молчание. Нет, говорящие головы помельче что-то там выступали, грозили Каддафи различными карами, потрясали кулаками, но вот главные политики страны явно пытались выработать какую-то линию поведения вдали от прессы. Тут нужно еще понимать, что у галлов в 1986 году сложилась достаточно сложная политическая ситуация.

Президентом Пятой республики оставался «социалист» Миттеран, но вот последние парламентские выборы его партия проиграла голлистам, и премьером был избран Жак Ширак. Учитывая объем полномочий президента во Франции, подобное противостояние если не делало правительство страны импотентным, то уж точно изрядно затрудняло работу всей системы. Соответственно, и реакция властей тут оказалась несколько замедленной — конкурирующим политическим силам понадобилось время, чтобы собраться с мыслями и выработать некую единую позицию.

(Жак Ширак)

18 сентября Миттеран наконец выступил по телевидению с обвинениями в адрес Ливии и Каддафи лично в немотивированной агрессии. Ливийским властям предлагалось немедленно допустить на свою территорию следственную группу, которая выяснит степень виновности конкретных персоналий в ливийском правительстве — кто именно отдал приказ об атаке — после чего предполагался «открытый и справедливый» суд. Кроме того, Ливии предлагалось прямо сейчас выплатить два миллиарда долларов компенсации французской стороне — миллиард за корабли и еще миллиард за погибших и раненых моряков — а также без промедления вывести войска из Чада. Плюс полная демилитаризация Ливии, чтобы подобные эксцессы в будущем стали просто невозможны.

(Франсуа Миттеран)

Ну и последним требованием, сделавшим возможность договориться околонулевой, стало неофициальное требование «поделиться нефтью». Что-то подобное произошло в моей реальности только на 25 лет позже — там Каддафи предложили отдать долю добычи французской «Total», ну и все знают, чем это закончилось.

(Муаммар Каддафи)

Тут надо отметить, что французы в Ливии имели глубокие корни: немалая часть местных нефтяных месторождений была разведана и освоена именно галлами. Однако благодаря политике Каддафи по ползучей национализации природных богатств к середине 80-х доля французского участия в ливийском «пироге» упала ниже 30%, что, очевидно, раздражало Париж.

Короче говоря, несложно догадаться, что Каддафи угрозы Парижа проигнорировал. 20 сентября произошел первый налет французской авиации на Триполи, который, ко всему прочему, сложился далеко не так радужно для Парижа, как галлам хотелось бы. Дело в том, что союзники по НАТО — в частности, Италия, Испания — а также Мальта отказались предоставить свои базы Парижу для нанесения ударов по Ливии. Слишком «жестко» пошел тренд на эскалацию мирового напряжения вверх, и часть стран уже начали отчетливо ощущать запах пороха в воздухе. Союз союзом, но иногда лучше в таком случае занять нейтральную позицию.

Пришлось французским летчикам взлетать с военной базы Солензара, что на юге Корсики, и лететь больше 1000 километров до ливийской столицы с дозаправкой на маршруте, что изрядно усложняло логистику всей операции и ограничивало французские самолеты в плане вооружения.

И опять Каддафи не стал отыгрывать сладкую булочку и, понимая, что ставки уже повышены до предела, поднял свою авиацию в ответ. Произошел большой воздушный бой, в котором ливийцы потеряли восемь самолетов — старые МиГ-21 были плохими конкурентами французским «Миражам» F1 — а французы всего три. Вернее, два — третий получил повреждения, потом дотянул до Сицилии, где благополучно сел, но впоследствии все равно был списан. Соотношение потерь могло быть еще хуже, если бы не необходимость «Миражам» нести тяжелые ракеты «воздух–поверхность», что опять же ограничивало их возможности.

Подобные налеты повторялись еще несколько раз в течение месяца, однако решающего перевеса в подобной стратегической конфигурации Франции добиться было сложно. Еще сложнее лягушатникам стало, когда позицию в Тунисском проливе занял советский средний разведывательный корабль проекта «Меридиан» и стал работать в качестве ДРЛО для ливийской ПВО. Французы, конечно, возмутились, завалили наш МИД гневными нотами по поводу вмешательства в конфликт, однако реально сделать ничего не могли.

Тут еще нужно отметить, что французы одновременно с военным воздействием пытались давить на Ливию дипломатически и экономически. В ООН попытались протащить резолюцию об осуждении Ливии и наложении на нее санкций. Только вот ничего из этого не вышло. В Совбезе СССР просто наложил вето, а резолюцию Генассамблеи Парижу протащить не удалось, голосов не хватило. Ну какое реально может быть эмбарго страны, поставляющей на мировой рынок около 1,7 миллиона баррелей нефти в сутки? При том, что цена на черное золото продолжала болтаться в районе 55–60 долларов за баррель, такой дипломатический афронт мог просто привести к коллапсу части не самых крепких мировых экономик. Дураков стрелять себе в ногу ради интересов Парижа не нашлось, и Генассамблея проголосовала против санкций, высказавшись за мирное дипломатическое решение конфликта. Тем более что компенсацию по решению французского суда лягушатники и сами отжали себе из числа замороженных ранее в собственных банках активов, на что было указано прибывшему на заседание ООН в Нью-Йорке главе МИДа Жан-Бернару Рамону.