– Здорово!

– Я отнесу продукты в буфет, – Роза кивает на корзинку. – А потом разберу вещи.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

– Какие продукты? Вы купили что-то вкусненькое? – восторженно интересуется дочка.

– Да, – улыбаюсь я.

– А что там?

– Лучше распаковывать на кухне. Там и посмотришь.

– Идём, – Татина требовательно сжимает мою ладонь и тащит меня вслед за Розой.

Покоряюсь. И иду очень быстро, потому что малышке явно не терпится узнать, что ещё мы привезли.

На кухонном столе уже стоит корзинка с мандаринами и апельсинами, что вызывает у Татины восторг:

– Мандаринки! Мам, можно взять?

– Конечно. Давай только помою.

Мою несколько штучек, укладываю их на тарелку и передаю дочке, которая уже успела занять место за столом и теперь с любопытством наблюдает за тем, как Роза выкладывает на столешницу свёрток с лепёшками, мешочки с орехами и баночки с мёдом.

Татина смотрит на мандарины, потом на свёрточки и интересуется:

– А что там?

Роза показывает лепёшки и разные виды орехов. Глаза у девочки загораются:

– Какая вкуснятина! Можно?

Уточняю:

– Что именно ты хочешь?

– Всё хочу.

Беру ещё одну тарелку и накладываю по несколько орешков каждого вида, затем отрываю небольшой кусочек лепёшки, намазываю его сверху мёдом, добавляю к орехам и протягиваю дочке:

– Приятного аппетита!

– Спасибо, мамочка! – отвечает она с набитым ртом.

– Почистить тебе мандаринку?

– Да.

Следующие минут пять с умилением наблюдаю, как она ест. А вот Мира качает головой:

– Ты же плотно поужинала! Куда в тебя только лезет?

Малышка дожёвывает орешек и важно произносит:

– Я растущий организм. Мне нужно хорошо питаться, чтобы вырасти красивой и умной, – явно пародируя свою няню.

Мира бросает на неё укоризненный взгляд, но по смешинкам в глазах заметно, что озорство ребёнка её совсем не разозлило. Мне же просто весело.

После того как наша обжорка съедает всё, что я ей положила, она хмурит бровки, потом кивает:

– Думаю, один апельсинчик в меня ещё вместится. Можно же?

Улыбаюсь:

– Может быть, ты скушаешь пока одну дольку? А уже завтра, когда в животике появится больше места, доешь остальные?

– А они не испортятся?

– Нет.

– Тогда ладно.

Дочка уминает дольку апельсина и довольно жмурится:

– Вот теперь можно спать спокойненько и сытенько.

– Давай ты сейчас почистишь зубки и переоденешься, а потом я почитаю тебе сказку?

– Нет. Сперва ты должна расчесать мне волосы, а уже потом сказку.

– Как скажешь.

Оставляю Розу разбираться с продуктами, а сама иду в свою спальню. Переодеваюсь, умываюсь и отправляюсь к доченьке.

Она уже переоделась в ночную рубашку и теперь рассматривает украшения. Показывает на одно из них:

– Вот это я надену первым. Подружки обзавидуются! А можно я угощу их завтра мандаринами и орехам?

– Конечно!

– Здорово! Спасибо, мамочка.

Выполняю традиционный вечерний ритуал, и сердце щемит от нежности. А ещё от благодарности этому миру за то, что он подарил мне самую лучшую дочку. Чувствую себя невероятно везучей.

Если раньше Татина засыпала через несколько минут после того, как я начинала читать, сегодня она дослушивает сказку до конца и просит немного с ней полежать. Конечно же, соглашаюсь. Прижимаю к себе хрупкое тельце и чувствую покой, умиротворение и счастье. Решаю дождаться, пока она уснёт, а уж потом возвращаться к себе. Но засыпаю раньше, чем получается это сделать.

Утром просыпаюсь затемно. В окна настойчиво барабанит дождь. В доме тихо. Можно было бы перевернуться на другой бок и продолжить спать, но в голову приходит вопрос: «Тренируется ли Шарден во время дождя?» – и сонливость моментально истаивает. Возникает желание пойти на террасу и хотя бы одним глазком, тайком, мимолётно посмотреть. Воображение дорисовывает капли воды, стекающие по волосам и мускулистому торсу…

Приходится свернуться калачиком и сцепить руки, чтобы остаться на месте.

Я твёрдо решила, что всё. Сердце с этим не согласно, оно постоянно спорит и подначивает, очень сложно противиться, но я пытаюсь держаться. Пытаюсь держаться, но Шарден каждый день приходит в кафе. Садится за столик, за которым когда-то мы сидели вместе с ним. Хотела бы я этого не знать, но Олирия упоминает об этом на каждом собрании. Об этом судачат слуги и горожане… Хочется закрыть уши, или хотя бы притвориться, что меня это никак не тревожит, но не получается.