Возвращаясь от врача в хорошем настроении и с легким сердцем, он припомнил дорогой все, что пережил вчера. Вспомнил он и про камфару в ушах, и чулок кухарки, вспомнил горчичник, оставивший на лице внушительный синяк, и подушки, которыми жонглировал всю ночь. Среди этих воспоминаний вдруг представился ему и почтенный учитель. Только сейчас сообразив, что дал ему пощечину, господин Яковлевич вздрогнул. Ему стало очень неприятно и стыдно за себя.

Домой господин Яковлевич возвратился без зуба, но с угрызениями совести, которые мучили его так же, как раньше мучил зуб. Дождавшись вечера, он лег в постель с намерением хорошенько выспаться после такой мучительной ночи.

Но уснуть долго не мог. Он ворочался в постели, обеспокоенный думами об учителе, пощечине и цилиндре, который, как он хорошо теперь помнил, упал в канаву и вымок в грязной дождевой воде.

Утром, когда он проснулся и вышел из дома, метрах в двухстах показался жандарм. При виде блюстителя порядка у Яковлевича дрогнуло сердце, хотя раньше он много раз встречал жандармов и равнодушно проходил мимо них. Предчувствие не обмануло его: жандарм остановился перед ним, козырнул и вручил повестку с приглашением явиться в полицию завтра в девять часов утра.

Господину Яковлевичу предстояла еще одна тяжелая ночь. Такая же, какую он провел перед тем, как расстаться с зубом. Ничего не сказав жене об "авантюре", как он мысленно назвал свой поступок, он лег в тот вечер раньше обычного, но опять долго не мог заснуть.

"Ну вот, - думал он про себя, - и зубной врач принимает в девять часов, и следователь принимает в девять. Конечно... учитель прав: каждое явление имеет свою причину, и все явления причинно связаны одно с другим и вытекают одно из другого. Если бы я не поел позавчера солонины, я бы не захотел пить; если бы меня не мучила жажда, я не стал бы пить холодную воду; если бы я не пил холодной воды, у меня бы не заболел зуб; если бы у меня не заболел зуб, я не дал бы пощечину учителю, не было бы повестки и не пришлось бы утром идти в полицию..." - целая цепь всевозможных причин и следствий представилась господину Яковлевичу. Бессонница совершенно измучила его, и он едва дождался восхода солнца.

Встав, как и позавчера, очень рано, он испытывал такое же волнение и нетерпение, так же взобрался на стул и передвинул часовую стрелку на пятнадцать минут вперед, затем нахлобучил на голову шляпу и, ни с кем не попрощавшись, пулей вылетел из дома.

В приемной полиции ждать пришлось недолго. Следователь тотчас же принял его. В кабинете следователя господин Яковлевич чувствовал себя значительно хуже, чем в кресле зубного врача. На небольшом диванчике в простенке между окнами сидел учитель, тот самый почтенный и достойный учитель, которому позавчера он дал пощечину. Яковлевичу стало так стыдно, что он опустил голову, не смея взглянуть в глаза своей жертве.

Наступившую неприятную паузу прервал учитель, обращаясь к следователю, который тоже был его учеником и так же уважал учителя, как и господин Яковлевич.

– Я знаю, что мне здесь не место, - начал учитель.
– Здесь не суд, а только следствие, но я хотел бы услышать, что скажет в моем присутствии этот господин в свое оправдание.

Господин Яковлевич почувствовал, что обливается потом, и еще ниже опустил голову.

– Итак, сударь, - обратился следователь к Яковлевичу, - признаете ли вы, что двадцать первого числа сего месяца в восемь часов утра вы публично нанесли оскорбление действием почтенному господину учителю?

– Признаю!
– краснея ответил Яковлевич.

– Чем вы можете объяснить свой поступок?

– Я... это... так сказать...
– начал извиваться бедный Яковлевич.
– В то утро и ночью у меня ужасно болел зуб... Это довело меня до сумасшествия... я в то время не мог отвечать за свои поступки. Я каюсь, я стыжусь своего поступка, я умоляю о прощении, я вижу и сам...

– И все же из всего этого я не вижу, что вам дало повод для таких действий, - сказал следователь.
– Ведь вы не можете на том основании, что у вас болит зуб, бить на улице по щекам первого встречного?

– Да... конечно, - согласился несчастный Яковлевич.
– Дело было так: уважаемый господин учитель встретил меня на улице в то время, когда я, измученный ужасной болью, торопился попасть в кресло зубного врача и освободиться от этой напасти. Господин учитель остановил меня и стал говорить о критике некоего Станиславлевича на его книгу "Взаимосвязь явлений и причин". Я понимаю негодование господина учителя и его желание с кем-то поделиться мыслями, так как этот идиот критик оспаривает непоколебимую истину, которая каждому известна, в том числе и нам - дилетантам.

– Да, господа, - вступил в разговор учитель.
– Он попросту утверждает, что в природе могут быть явления без причин, в то время как причинность, в то время как взаимосвязь между причиной и явлением - основной всеобщий закон...

– И все-таки мне непонятна причина вашего поступка, - прервал учителя следователь, обращаясь к господину Яковлевичу.

– Я согласен, что причины не было, если вы не примете за смягчающее обстоятельство зубную боль. Я придерживаюсь совершенно того же мнения, которое защищает господин учитель... Нет в природе явлений без причин, и...