Все идет как надо, Вилли, говорила она про себя, лежа в кровати с открытыми глазами и глядя на полоски лунного света, пробивавшегося через жалюзи. У них тут три легковых машины и «лендровер». Я видела, как они на них приезжают и уезжают и вряд ли что-то с ними делают на ночь. Я воспользуюсь «лендровером». Завести его пара пустяков. На легковой машине по пересеченной местности далеко не уедешь. Насколько я помню карту, которую нам принес Таррант, дорога или подобие дороги ведет через горный перевал. Поскольку эта дорога нанесена на карту, «лендровер» должен справиться. Ну а остальные машины придется вывести из строя. Конечно, у них есть еще какие-то транспортные средства на ферме, но пока они до них доберутся, уйдет время. Сегодня все прошло удачно. Я устроила проверку, дому и себе. Похоже, мне удалось вывести из организма ту дрянь, которой они меня угощали. Стало быть, завтра я приступаю к решительным действиям. Вилли-солнышко, пожелай мне удачи.

Ответом ей было ночное безмолвие.

Лиза не спала. В правом боку словно горел костер, но не это лишило ее сна. Ей даже казалось, что костер еле-еле тлеет в каком-то отдаленном уголке ее "я".

Она лежала, напрягшись, чутко прислушивалась к Голосам, и ее раздирали страх и сомнения. Прошлой ночью Голоса звенели целый час, повторяя бесстрастно одно и то же, наподобие греческого хора, который она слышала в античном театре в Евридавре.

То, что на сей раз внушали ей Голоса — тихо, вкрадчиво, неустанно, — перепугало ее так, как она еще ни разу не пугалась. Голоса на сей раз звучали по-новому. Выбор слов, манера, тональность, казалось бы, совпадали с тем, что она слышала раньше, и в то же время в них появилась новая настоятельность, неумолимая жесткость. Впрочем, это как раз было легко понять. Как-никак то, что они нараспев повторяли, потрясало основы, которые она считала неколебимыми.

…Брунель должен умереть… Лиза, ты избрана орудием возмездия. Он стал Врагом. Ты наше дитя и наша ученица. Брунель должен умереть от твоей руки. Тебе оказана великая честь. Это твоя дорога к покою. Все грехи прошлого забыты и прощены, ты чиста перед нами. Брунель стал Врагом, и он должен умереть. Его обуяли злые силы, и он задумал тебя уничтожить. Но ты наше дитя, и мы не дадим тебя в обиду. Он должен умереть от стали, и ты — орудие возмездия. Ты выполнишь наш приказ, и мы даруем тебе покой. Только мы принесем его тебе. Брунель должен умереть от ножа. Нож лежит у тебя под подушкой. Настала пора нанести удар. Мы приняли решение; и тебе выпала честь покарать элодея. Смерть постигнет его не под открытым небом, но в четырех стенах этого дома. Он должен умереть, когда возляжет на тебя. Изгони из головы и сердца все страхи и сомнения. Брунель стал Врагом, и он должен умереть, Лиза…

Лиза расхаживала по комнате, прижимала к ушам ладони, но Голоса неумолимо продолжали свое. Прошлой ночью они говорили с ней целый час, и вот теперь заговорили снова. Она подняла подушку и действительно обнаружила под ней стилет с длинным, заостренным на конце лезвием.

Лиза боялась, что Брунель придет к ней днем или этим вечером, но когда он не явился, ее терзания только усилились. Она понимала, что это лишь кратковременная отсрочка, что ужасный миг ей еще предстоит, что он неумолимо приближается. Лиза снова спрятала стилет под подушку, ожидая, когда появится бывший верховный жрец Голосов, а ныне их заклятый враг. Но время шло, а Брунель не приходил, и Голоса продолжали нашептывать.

Минут за десять до завтрака в комнату Джако зашел Шанс. Окно, что вело на балкон, было распахнуто. У окна стоял маленький столик, который Джако использовал как верстак. Над ним, на стене, висели четыре пистолета Мухтара. Под ними находилась полочка с инструментами. К краю столика были прикреплены тиски.

Когда вошел Шанс, Мухтар сосредоточенно изучал карту, расстеленную на столике. Шанс кинул ему пачку сигарет, а сам плюхнулся в кресло, вытянув ноги. Мухтар пробормотал «привет».

— Сегодняшнее развлечение для мисс Блейз состоит… — начал Шанс. — Ты меня слышишь, Джако?

— Слышу. Я бы устроил ей развлечение — всадил пулю в живот.

— У меня есть идея позанятнее, — улыбнулся Шанс, — но всему свое время. — Он был в отменном настроении. — Сегодня мы будем играть по правилам Брунеля.

— Мы каждый день так играем.

— Кто знает, что сулит нам судьба? Но сосредоточимся на настоящем. Итак, ее приводят в столовую завтракать. Со всеми почестями. Мы обращаемся с ней как с леди. Она входит — мы встаем. Она берет сигарету — мы наперебой даем прикурить. Потом Брунель устраивает ей экскурсию по Бонаккорду. Это ее нервирует. Она пытается угадать, что будет дальше.

— А что будет дальше?

— Ничего особенного. Вежливое обращение продолжается до ленча. Она расслабляется. Потом Брунель уходит, и она перестает для нас существовать. Усек?

— Да, как тогда, когда ее пороли?

— Совершенно верно. Приходят Селби и Лобб, связывают ее. Мы разговариваем как ни в чем не бывало.

— Доктор Брунель прописал ей еще одну порку?

— Он прописал ей кое-что похлеще. Мы остаемся в доме. Они же доставляют ее на ферму, раздевают донага, привязывают к большой канистре. С тем, чтобы местные по очереди могли ею насладиться.

— Правда? — Джако с удивлением, надеждой и недоверием посмотрел на Шанса. — Брунель действительно хочет, чтобы они ею позабавились?

— Не совсем, — Шанс снова улыбнулся. — В последний момент появляется наш герой и…

— Кто?

— Брунель! Какой же ты непонятливый! Он прекращает спектакль. Без лишних слов. Просто распоряжается, чтобы нашу темную красавицу отвязали, одели и доставили назад в ее безопасную спаленку. Только, пожалуйста, не спрашивай, кто наша темная красавица.

— Это Блейз, — сказал Мухтар и кивнул большой головой. — Но зачем это Брунелю?