Он спешил. И, конечно, понимал, что это за звуки долетают до его слуха...

– - Ну, что ты там, копченый, довбаешься?
– - И впервые Серега услышал, как виртуозно Михайло может материться.

И как будто руки Вахи очнулись и сделали то, отчего мотор чихнув, мощно взревел, образовывая у кормы бурунный пузырь.

Вертолет шел на низкой высоте и два прожектора торили ему путь. Катер уже отваливал от берега, когда его белоснежные бока попали в прицел крупнокалиберного пулемета. Но по мере того как судно набирало ход, причем делалось это в противоход вертолету, цель уходила и вертолет на крутом вираже, вынужден был начать разворачиваться.

Булдин, словно зачарованный, смотрел на устремляющуюся к каскаду белую точку. Казалось, ее уже ничто не сможет остановить. А в это время Михайло, зырнув в сторону вертолета, подошел к Булдину и тихо сказал: "Неси гранатомет..." И словно почувствовав, что нужно сделать, Ваха на крутой дуге развернулся и понесся на всех скоростях назад, к дебаркадеру. Он промчался мимо дебаркадера, обдав волной сходни, на которых, опав на колено, уже ждал цели Михайло. Он напоминал астронома с обращенным в небо телескопом. И когда Ми-8, еще раз обернувшись, и уже настигая катер, подставив свой тусклый бок, Михайло выстрелил. Однако граната прошла мимо туловища "вертушки", и, запутавшись в завихрениях лопастей, взорвалась. Редуктор вместе с опавшими лопастями отлетел от туши вертолета, а сама машина камнем пошла вниз.

Катер, снова сменив курс на 180 градусов, ударяясь бортом о собственную волну, ринулся к каскаду. И Михайло, не выпускающий из рук трубу гранатомета, и Булдин, застывший изваянием на дощатых мостках, и Серега с изумленно раскрытым ртом смотрели на удаляющееся судно и ждали...Они ждали последнего мига, когда жизнь юного смертника Вахи сольется с чудовищной энергией, которая последует после взрыва трехсот килограммов гексогена, смешанного с алюминиевой пудрой...

Серега, поняв, что он сейчас никому не интересен, бочком, бочком отошел к дощатой стене дебаркадера, сдвинулся к углу и нырнул в темноту. Он понимал, что его могут спасти только ноги, ночь и редкие кусты, темнеющие на фоне светлеющего неба. Но далеко ему уйти не удалось. Его окликнули. Из-за угла дебаркадера вышел человек, и в его движениях Серега узнал чеченца.

– - Подожди, брат, я тебе заплачу за работу, -- поманил бомжа Булдин и, крадучись, стал приближаться.

Серега замер, немного сместившись к кузову ЗИЛа. Он нащупал в кармане камень. Он так сжал булыжник, что пальцы свела судорога и чтобы расслабить их, он подумал о том, как Михайло убивал шофера ЗИЛа. И эта картина налила его мышцы свежей силой, вспрыснула в кровь спасительную дозу адреналина.

Булдин уже был рядом, одну руку он держал в кармане, другую вытянул в сторону Сереги, словно приманивая к себе коня или собаку...Но когда рука чеченца взметнулась, а в ней блеснул нож, Серега наотмашь саданул Булдина камнем по лицу...И повторилось то, что прошлым днем произошло в саду Соломинок: камень неистово мозжил череп человека, а человек дрыгал ногами, впустую прессуя воздух...

Серега пришел в себя, когда услышал вертолетный гул, который в одночасье поглотил звуки движка катера и в считанные секунды завладев воздушным пространством. Бомж поднялся, отбросил в сторону орудие защиты и тяжело, с покинувшими силами, ринулся в темноту. Он бежал пока хватило дыхания, а когда оно кончилось, упал и ощутил полынные запахи, запахи августа и земли, которые вливались в его освобожденное от страха существо.

Оставшемуся на мостках Михайло хорошо было виден финал разыгравшейся на водохранилище драмы: из-за цепочки огней каскада вдруг обозначился силуэт еще одного вертолета. Он шел по кривой, как бы снижаясь, хищно сомкнув темные челюсти. Это была знаменитая, единственная в регионе "Черная акула", которую буквально в последние часы придали УФСБ Волгограда. Вертолет, наклонившись по оси, сместился чуть в сторону и когда его две сорокапятимиллиметровые пушки начали гвоздить цель, Михайло обречено закрыл глаза. Он ощущал непоправимый провал... И только слух его, незащищенный и жаждущий слышать, зафиксировал сотрясший землю взрыв. Взрыв-пустоцвет, взрыв несбывшихся надежд отмщения. Он открыл глаза и увидел, как "Акула", оберегая себя от воздушной волны, рыла винтами воздух, поднимаясь над водохранилищем. А в том месте, где секунду назад гордо задирался нос элегантного "Цезаря", теперь плавали едва различимые искры.

Михайло развернулся и пошел в сторону машины. Там, на земле, он и обнаружил Булдина без признаков жизни. Он не стал его ни переворачивать, ни тем более тащить в машину -- оставил лежать на ссохшейся, чуть влажной от росы земле. Сев за руль, он вынул свой кожаный кисет и свернул цигарку. Прикурил, кабина наполнилась клубами вонючего дыма.

ЗИЛ медленно, словно в раздумье, стронулся с места и так же неспешно направился в сторону городской черты. А когда напряженный взгляд Михайлы увидел впереди синие просверки, он дважды переключил скорость и нажал на педаль.

Один милицейский уазик уже успели поставить поперек дороги, за ним, тоже поперек шоссе, застыли два микроавтобуса, возле которых с автоматами притаились рубоповцы. Навстречу вышел милиционер со светящимся жезлом, активно им жестикулируя, давая ЗИЛу понять, что гонка закончилась...Но автомобиль, набирая и набирая обороты, шел вперед и не остановился даже тогда, когда изрешеченное пулями лобовое стекло обвалилось и в лицо Михайло саданул поток предутреннего сквознячка.

Одна пуля впилась ему в плечо, две других -- в правое легкое и в шею. Он видел как из сонной артерии бьет струя крови, обагряя баранку и руки, лежащие на ней. Он попытался зажать артерию пальцами, но не успел да и вряд ли это его спасло бы. Четвертая пуля угодила в ключицу, дробя кость, скручивая намертво сухожилия.

Отбросив в кювет уазик, ЗИЛ тупым носом вклинился между двух микроавтобусов, корежа и сминая их непрочную оболочку.

Убитой наконец пятой пулей прямо в сердце, Михайло упал на руль и его начало трясти вместе с кабиной. Он походил на простую тряпочную куклу или на бутафорский мешок, в который ради шутки положили человеческий скелет.

Цигарка, которую он недавно зажег, выпала из рук на пол и жила своей веселой жизнью. Но что это был за сумасшедший букет ароматов -- вонючая анаша, настоянная на приторных запахах крови!