Полюбовавшись еще с минуту зрелищем, которое до меня видел, вероятно, лишь Ной со своими подельщиками, я решительно двинулась к телефону. Опыт поставлен, пора и квартиру спасать. Кажется, Евсеич не только Тех-ник, но и водопроводчик. Пусть побегает, а то я ему напомню, что такое "условно-досрочное"! Я сняла трубку, заранее предвкушая, как "господин Тех-ник высшего разряда" дернется от ночного звонка, поднесла ее к уху...

Телефон молчал.

Молчал глухо, мертво.

Все еще не веря, я положила трубку на место, вновь подняла...

Молчит.

И тут я почувствовала, как хорошее настроение начинает улетучиваться, сменяясь растерянностью. Шутки -- шутками, но мой телефон отключить нельзя. У него и проводов нет, так что даже из гнезда не вырвешь. А здорово получается: у старшего следователя прокуратуры лопается стояк, отключается телефонная связь... Что дальше? Погаснет электричество? Пистолет заржавеет? Да что же это творится, в конце-то концов?

Я вздохнула, перекрестилась на Троеручницу (настоящую, не из здешней лавки), и принялась одеваться, благо идти недалеко -- в соседний подъезд. Если "господин Тех-ник" не приведет все в божеский вид к утру, я ему не только условно-досрочное припомню! Он как-то хвастал (после второй рюмки "олдевки"), что любой стояк усмирит с помощью веревки о семи узелках. Вот пусть и попробует! Узелочки-веревочки, конфетки-бараночки! Но ведь как интересно получается! Жаль, объяснить некому.

Не в городскую же епархию обращаться!

x x x

На работу я пришла злая, как черт (еще бы -- второе подряд воскресенье делают рабочим днем... мироеды!). Рыкнула на недотепу-практиканта, сунувшегося ко мне со своими бумажками, и, с грохотом захлопнув дверь кабинета, бухнулась в кресло. Видеть никого не хотелось, работать -- тем более, а уж отвечать на телефонные звонки...

Дзинь!

Я покосилась на проклятую трубку, мысленно желая звонившему всех благ и ревматизм впридачу, но дурак-аппарат и не думал униматься.

Дзинь! Дзинь! Дзи-и-инь!

Я вздохнула, помянув царя Давида и всю кротость его; взяла трубку.

– - Гизело?

Так и знала! Ревенко, начальник следственного, чтоб его!

– - Гизело! Какого черта у тебя там происходит?

Первая мысль была о стояке, что явно свидетельствовало о хроническом недосыпе. Нет, дело, конечно, не в ночном потопе...

– - Алло, Гизело!..

– - Слышу, -- наконец отозвалась я.
– - Где происходит?

– - Где?
– - заклокотало в трубке.
– - Еще спрашиваешь?! По делу Молитвина! Какого черта ты натравила архаров?

– - На кого?!

Наверное, мой вопрос явился последней каплей, потому что в трубке зашипело, булькнуло...

– - Немедленно ко мне! Тут такое... Слышишь? Бери все бумаги и дуй ко мне! Немедленно...

Не люблю я его. Не скажу, что Ревенко такой уж плохой мужик -- получше многих, но слишком любит орать. Десять лет в военной прокуратуре дают о себе знать. Иногда, когда особенно надоедало, я начинала орать в ответ. Последний раз мы устроили взаимный ор в сентябре.

Подействовало -- но только на полгода...

2

– - Читай!

Вид у Ревенко оказался столь неадекватным, что я сразу подобрела. Не то, чтобы слишком -- все-таки ему бы не грех быть повежливей, но в данном случае, если судить по синякам под глазами и небритому подбородку, дело и вправду пахло жареным. При всех своих недостатках Ревенко, если не случилось что-то чрезвычайное, бреется регулярно. Все-таки бывший вояка.

ВЗГЛЯД ИСПОДТИШКА...

Что-то в этом мужлане все-таки есть. Однажды, в первый год службы в нашем желтом здании, я чуть с ним не переспала. Просто так -- с зеленой тоски. Почудилось, что рядом со мной -- все-таки мужик, несмотря на красный пропитой анфас и привычку этажить речь. Но в последний миг поняла -- что-то не так. Вся его лихость -- просто маска. А с тем, кто за этой маской, иметь дело не хотелось. Как в том анекдоте -- раз переспит, а потом год будет упрашивать, дабы жене не рассказала.

А еще (все знают, все!) у него татуировка на заднице: черти лопатами уголь кидают. То-то он даже в сауне вместо плавок семейные трусы носит!

Вот он какой, мой шеф Ревенко...

Не ожидая приглашения, я села в кресло и взяла протянутую мне бумагу, походя отметив, как дрожат его пальцы. Но что могло случиться? Дело как дело, ничего особенного...

Я прочитала бумагу, подождала, прочитала еще раз, затем, все еще не веря, принялась читать в третий.

Бумаженция называлась "Рапорт" и была подписана полковником Жилиным, командиром городского ОМОНа, сиречь главным архаром. Странно, его я почти не знала. Кажется, встречались на совещании у мэра, раз или два. Полковник издалека походил на шкаф, вблизи... Вблизи тоже походил на шкаф. И еще на таракана. Усищи рыжие, глазищи пучит. Жил, понимаете ли, на свете таракан, таракан от детства. Я еще тогда подумала...

– - Давно прислали?

Я отложила рапорт и обреченно вздохнула. Бред! И не просто бред, а целый бедлам. Или даже два бедлама.

– - В час ночи, -- устало ответил Ревенко и скривился.
– - Водки налить, Гизело?

Теперь уже скривилась я. Ничего себе денек начинается! А хорошо бы пропустить грамм двести...

Ревенко потянулся к дверце шкафчика, пошевелил пальцами.

– - Ладно, потом... Я из-за тебя, Гизело, сопьюсь скоро!

Оставалось пожать плечами. В таком благородном деле всегда найдется предлог. Тем более спиваться он начал еще в армии, за что, по слухам, и переведен к нам.