Звонок. В дверь -- долгий, наглый. Рука тут же возжаждала пистолетную рукоять, и я с трудом заставила себя забыть о спящем в ящике стола браунинге. Да, нервы -- ни к черту!

На часах -- ровно полночь...

Хорошо новый день начинается!

ВТОРНИК, СЕМНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ

Гей-визит к Казаку Мамаю * Вован Холмс и доктор Эрка *

Кольца и браслеты, юбки и кастеты * Кентавромахия *

Сержант Петров помогает следствию

1

Философский вопрос -- одеваться или спрашивать "кто там?" -- я решала недолго. Лучше спросить. Вдруг это соседи, у которых тоже лопнул стояк? Ну, а если нет, стрелять можно и в ночной рубашке -- предварительно сходив в кабинет за браунингом.

– - Кто?

Кажется, ледяного голоса не получилось. Каменного -- тоже. Впрочем, у меня и не должно быть такого голоса. Бедную женщину тревожат в полночь-заполночь...

– - Я...

Оставалось только моргнуть и прижаться к стене -- если этот "я" все-таки начнет стрелять. Как бишь на такое принято отвечать? "Я? Да ты гонишь!"

– - Госпожа старший следователь! Это я, следователь Изюмский.

Для того, чтобы объяснить ночное появление дуба на моей лестничной площадке, требовалась не моя голова, а по меньшей мере главный пентагоновский компьютер.

– - Что случилось, Изюмский?

– - Н-ничего...

Я так поразилась, что открыла дверь.

На дубе оказался зимний наряд в виде куртки "чукотка" и бобровой шапки. Рожа, к сожалению, осталась незачехленной.

Следовало вопросить "какого..." и так далее, но я ограничилась взглядом. Говорят, он у меня иногда бывает достаточно выразительным.

– - Я... Докладаю, то есть докладоваю, госпожа старший следователь! Вычислили жмурика!

– - Какого жмурика?
– - обалдело переспросила я, начиная догадываться.

– - Стало быть, Трищенко он. Пидор, который. То есть лицо нетрадиционной...

– - Вы что, за этим и заявились?
– - безнадежно поинтересовалась я.

Сил злиться не оставалось.

– - Ну! Я ведь не знал, что вы так рано...

Тут я ощутила на теле нечто, почти материальное, и запоздало сообразила: на рубашку следовало все-таки накинуть халат! Не то чтобы дуб пялился, но и глаз, мерзавец, не прятал.

– - Нечего меня рассматривать!
– - заявила я без особой злости.
– - Я вам, Изюмский, в бабушки гожусь!

Если бы этот дуб посмел улыбнуться... Но он не улыбнулся -- хотя и взгляда не отвел. Почему-то вспомнился сальный взгляд гражданина Залесского. А может, я действительно зря комплексую? Ведь пялятся!

– - Входите, Изюмский. Снег не забудьте стряхнуть.

Пока, следуя известной песне, дуб через дорогу (то бишь в данном случае, через порог), перебираться изволил, я размышляла: не предложить ли этому болвану кофе? Гость все-таки! Идея не прошла. Осудив себя за гнилой либерализм, я сбегала за халатом, мельком глянула в зеркало (кошмар, конечно, но...), а затем решила заняться племянничком всерьез.

– - Итак?..

Дуб врос в линолеум передней, даже не догадавшись снять шапку.

– - Ну, это, блин... Установлена личность. Трищенко Владимир Владимирович, бармен...

Я вновь начала свирепеть; на сей раз медленно, но верно.

– - А позвонить нельзя было?

– - Так телефон ваш, госпожа старший...

Черт! Я бросилась в кабинет -- точно! Молчит, зараза! Ну все, сидеть Евсеичу!

Оставалось решить, что делать с дубом. Похоже, его пуганул дядя, а затем и я добавила перцу под хвост. Забегал...

– - Значит, установили?..

– - Ну! А кончил его Кондратюк Евгений, тоже... лицо нетрадиционной...

– - Что?!

Кора лопнула, и на его физиономии появилось некое подобие улыбки. Дуб был определенно доволен, причем, как ни странно, без тени злорадства. Похоже, он был просто рад, что столь малоприятное дело шло к финалу.

Отказавшись пройти в кабинет, господин Изюмский все-таки снял шапку и объяснился.

Все оказалось просто; даже чересчур. Фамилию убитого ему сообщили в лаборатории. Сошлись отпечатки пальцев: год назад Трищенко проходил у нас по какой-то мелочи. Дуб уже собирался звонить мне, и тут ему позвонили самому.

Если точнее, позвонили не ему, а на коммутатор, попросив того, кто ведет дело об убиенном бармене. Голос оказался женский. Их соединили, и доброжелательница без всяких экивоков сообщила имя убийцы. Итак, некий Евгений Кондратюк, тоже с сережкой, и тоже проходил у нас свидетелем. Более того, звонившая поспешила добавить, что этой ночью Кондратюк будет в "Казаке Мамае".

Наконец-то я все поняла. Дуб, к чести его дубовой, приехал не только хвастаться. Оказывается, ему было скучно пожинать лавры одному. Или совестно. Хотелось спросить, почему бы ему не послать в бар двоих инспекторов помоложе, но понять господина Изюмского было легко. Первое дело все-таки!