Жестом остановив разговорившегося подследственного, я придвинула к себе ксерокопию рапорта бравого полковника Жилина. Итак, в квартире находились: сластолюбивый гражданин Залесский, сексапильная медсестричка-истеричка, сержант Петров Р. Р., бабуля -- Божий одуванчик, пес-барбос и... все. Никакого Фимки.

Может, так зовут спасателя-кента?

– - Кого вы упомянули последним, Петров? Кентавра?

Жорик оторопело моргнул:

– - Какого на фиг... Прошу прощения, госпожа старший следователь! Кентавра этого я не знаю, он с Аликом, вроде, приятельствует. Я упомянул гражданина Крайца... Крайцмана.

Я вновь просмотрела рапорт. Нет там никакого Крайца-Крайцмана! Погодите! А не тот ли это парень с оч-ч-чень характерным носом, который ввалился к Залесскому вкупе с моим сержантом, когда я собралась уходить? Так-так, помню...

– - Ладно!
– - решила я.
– - Давайте-ка сначала!

"Сначала" оказалось долго, зато плодотворно. Я слушала и злилась, и чем дальше -- тем больше. Хорошенькие дела на свете творятся! Этот ОМОНовский таракан Жилин что, ослеп? Ослеп, оглох -- или умом тронулся, фиктивные рапорта составляя? Или... Или все гораздо серьезнее?

Похоже -- да. Ибо сержант пребывал в полной уверенности, что его одноклассник Фимка скучает в следственном изоляторе. А вот в следственном изоляторе никакого гражданина Крайцмана знать не знают. И в горотделе тоже. Бумаги изучить я уже успела.

Может, Фимку попросту отпустили?

– - Хорошо, разберемся...

Я перечитала протокол, задумалась.

– - А скажите, Петров, что было написано в ордере?

– - Каком ордере?
– - изумился он.

6

Злой следователь должен был напугать драчуна Петрова. Добрый -исподволь посочувствовать и начать "отмазывать". "Отмазывать"; и заодно незаметненько расспрашивать о всяких интересных вещах. А "отмазывать" лучше всего через проколы в бумагах. В рапорте Жилина ничего не было сказано об ордере, и я сразу подумала: тут и следует копать. Часто такие бумаженции составляются наспех, то подпись забудут, то печать. А сейчас, выходит, еще лучше: ордера вообще не было. По крайней мере, его Залесскому не показывали. Более того: если сержант не запамятовал, полковник даже не соизволил предъявить документы. Интересно, кто сие может подтвердить? Залесского нет, кентавра нет, Фимки нет. Зато есть бабуля и, конечно, медсестричка-истеричка! Вот и хорошо, вот и славно! А интересно получается!

Я искоса поглядела на старшего сержанта. Да, типичный жорик. Одна извилина, зато наверняка цепкий, словно бульдог. И местный, город знает досконально. Что, если...

– - Скажите, Петров, вы где предпочитаете ночевать -- в изоляторе или дома?

Он хмыкнул, и это вновь чуть не вывело меня из себя.

– - Вы, пожалуйста, словами отвечайте, подследственный!

Шкаф дернул плечами:

– - Дома, понятно! А почему...

Почему? А по кочану ему! Разговорился, понимаешь!

– - Вопросы, между прочим, здесь задаю я! И вопрос у меня к вам, Петров, такой. Согласны ли вы помочь следствию?

– - Согласен...

– - Еще раз!
– - велела я.
– - Громче!

– - Согласен, госпожа старший следователь!

Его рожа в этот момент выглядела изумительно. Взгляд -- разве что насквозь не прошибал. Ничего, гляди, не боюсь, мент поганый!

– - Я могу вас отпустить домой, Петров -- под подписку. Более того, если вы поможете следствию, следствие поможет вам. А нужно вот что. Первое -узнайте, где сейчас ваш Крайцман. Просто узнайте. И второе. Если встретите Залесского или если он вам позвонит, передайте: я хочу его видеть. Скажите, что от этого зависит судьба Молитвина. Ясно? Если ваш Алик трус, пусть мне просто позвонит. Поняли?

Он задумался, пошевелил извилиной.

– - Так точно! Понял!

– - Хорошо. Завтра в десять -- здесь, у меня. Обождите, я вас провожу вниз... или даже лучше -- до трамвайной остановки, чтоб без проблем при выходе, а заодно повторите задание. Четко и внятно. Дошло?

Кивок был мне ответом.

Все складывалось удачно. Даже кентавры. Сегодня начальству не до меня, а мне... А мне не до них. Значит, можно улизнуть пораньше, прямо сейчас, и погулять по городу. Сначала в мэрию к Дубовику, он мне по жизни должен, не откажет; затем -- к медсестричке. Как бишь ее зовут. Ида?

Да, кажется, Ида.

СРЕДА, ВОСЕМНАДЦАТОЕ ФЕВРАЛЯ

Клевый и фигуристый бабец упрямится * Изыскания старшего сержанта

Петрова * Методика расследования a la Izyumsky *

Святой Власий супротив буйства кентаврийского *

Вагон третий, место пятое

1

– - Как же это вы так, Эра Игнатьевна? С попами-то вашими? Вы, извините, не адвокат, а совсем наоборот! С чем нам на процесс выходить? С хулиганством?

Нет на земле справедливости! Нет! Я, дура наивная, благодарности ожидала: все-таки чуть не пристрелили! Но шеф, даже не дав отхлебнуть крем-ликера, начал именно с "поповского" дела.

– - Мне, уважаемая Эра Игнатьевна, утром мэр звонил. Почему, спрашивает, с попами тянете?

Угу! Звонил, значит. Про кентавров, выходит, благополучно успели забыть. Вчера погром так и не состоялся, несознательные граждане все-таки вняли уговорам. А к вечеру поймали насильников -- настоящих. Четыре ублюдка из той же школы. Очухались начальнички, теперь попов им подавай!

– - Процесс намечается закрытый?

– - Закрытый?
– - щелочки-глазки Никанора Семеновича стали угрожающе расширяться.
– - Да Господь с вами! У нас же эта... Демократия! В том-то и дело! Открытый, с участием общественности. Вы за прессой следите?