– Ты был в дороге?

– Нет. Счастье не желает сопутствовать мне. Судьба упорно обманывала меня. И вот наступило пробуждение, я увидел, что стою у пропасти безнадежности.

– Ты получил известие о Дильшад?
– спросила Мехсети-ханум.

Фахреддин печально кивнул головой.

– Да, я получил известие о Дильшад. Но, увы, ее уже нот здесь. Лишь в моем сердце остался ее образ. Не знаю, смогу ли я забыть ее! Горе постигло меня! Горе!..

Низами сурово смотрел на Фахреддина,

– Разве тебе не было известно, Что Дильшад рано или поздно увезут из Гянджи?! Разве тебе не сказал об этом Хюсамеддин? И не я ли твердил тебе много раз, когда ты получил письмо от имени Дильшад, что это коварная хитрость?!

– Я даже не знаю, куда Дильшад увезли.

– Куда ее могли увезти?! Разумеется, в Багдад. Ведь ты читал письмо эмира, адресованное халифу.

– Несомненно одно, ее уже нет в Гяндже. Будь она здесь, ее драгоценное ожерелье не попало бы в руки слепцов и нищих.

– О каком ожерелье ты говоришь?

Фахреддин вынул из кармана красивое ожерелье и положил перед Низами.

– Это ожерелье я когда-то подарил Дильшад. Вот, можешь прочесть на нем мое имя. Несколько дней назад ночью из одного из тахтреванов, которые двигались мимо караван-сарая "Мас'удийе", выбросили завернутое в платок ожерелье. Слепцы и нищие затеяли дележку и не могли поладить. Наконец они решили продать ожерелье и отнесли его к ювелиру Кавамуддину. Тот узнал свою работу, так как ожерелье я заказывал у него.

Рассказ Фахреддина опечалил Репу и Мехсети-ханум. Ильяс попытался утешить друга.

– Человек должен стараться не допускать ошибок. Но если уж он ошибся, падать духом не следует. Растерянность может повлечь за собой новую оплошность. Ты никогда не прислушиваешься к голосу своих друзей, не внемлешь братским советам. Если тебя когда-нибудь победят, виной тому будет твоя самонадеянность. Можно ли рассчитывать на успех, действуя в одиночку? Даже падишахи, считающие себя всесильными, прислушиваются к советам визирей и не правят в одиночку. Я много раз говорил тебе, не впутывай девушку в опасные дела. Предпринятые тобой шаги не могли дать иных результатов. Если ты не любил Дильшад, если ты, обманув ееевоей лживой любовью, хотел использовать ее как оружие в своей борьбе против эмира Инанча, тогда зачем ты печалишься? Ты сам вовлек Дильшад в опасную авантюру. Ведь это ты виновен в тбм, что ее заточили в темницу, подвергли оскорблениям и, наконец, тайком увезли Багдад. Какую пользу принесли твои авантюры? Чего ты добился? Ничего. Невинный Мухаким Иби-Давуд был забит до смерти. Этим ты оскорбил сердце ни в чем неповинной женщины. Что с того, если она жена эмира?! Что она сделала нам? Впрочем, лучше не говорить об этом. Прошлых ошибок не исправить. Надо думать о будущем.

– Да, Ильяс, я допустил много ошибок, - признался Фахреддин.- Что мне делать? Что придумать для спасения Дильшад? Может, отправиться в Багдад? Приеду туда-а дальше что? Багдад - не Гянджа, я никого не знаю там.

– Терпение, терпение!
– сказал Ильяс.
– Жизнь полна событий. Увидишь, обстановка изменится. Не советую никуда уезжать. Послушайся меня. Возьми себя в руки! Горе должно

закалить твою волю. Люди, испытанные превратностями жизни, прошедшие сквозь мясорубку событий, могут всегда рассчитывать на победу. Настали трудности, но они помогут тебе встать на правильный путь. Дильшад увезли, но не думай, что ты потерял ее навеки. Она не была твоей и здесь, в Гяндже. Ничего не изменилось. Ваши редкие встречи были результатом определенной политики эмира. Сейчас политическая обстановка изменилась в пользу правителя Гянджи. Ему уже не надо использовать как приманку свою дочь и красивых рабынь. Но так будет продолжаться не вечно. Мы поставим эмира на колени. Однако повторяю: измени свою тактику по отношению к эмиру Инанчу. Наши мелкие вылазки влекут за собой крупные ответные действия врагов, настораживают их. Что касается освобождения Дильшад, тут надо тщательно обдумать все и предпринять разумные действия. А теперь, прошу, не обижай Рену-ханум, поешь с нами.

Фахреддин простер руку над скатертью и сказал:

– Какая благородная семья!

ЕДИНЫЙ АЗЕРБАЙДЖАН

Кызыл-Арслан, побывав в некоторых районах Северного Азербайджана, отправил своему брату атабеку Мухаммеду подробное письмо, в котором коснулся обстановки в стране.

Он писал:

"Основная причина народных волнений кроется в дряхлом, отжившем методе правления и грубых, произвольных законах. Народ страны разъединен. Беззащитные и угнетенные люди подвергаются гонениям. А те, кто чувствует в руках и сердце силу, становятся в ряды повстанцев. Сельджуки в течение стог летнего господства в Азербайджане пользовались методом правления, установленным арабами еще во времена зарождения ислама. В настоящий момент нет никакой возможности прикрепить ремесленников к городу, а крестьян - к земле. В период правления сельджуков и в первые годы правления нового правительства местные правители полностью утратили доверие народа.

Местные правители предоставили богатым землевладельцам свободу действий. Последние, не довольствуясь законом о взимании ушара89, забирают у крестьян столько зерна, сколько им вздумается. Поэтому крестьянину стало невыгодно заниматься земледелием. Часть крестьян бежит в города, часть присоединяется к повстанцам. Так как в стране не существует определенного земельного закона, у каждого мюлькедара90 есть свой земельный закон.

Что касается налогов, взимаемых с ремесленников города, они непомерно велики. Налоги, собираемые с ремесленников, входят в число налогов, не имеющих никакого отношения к правительственной казне. Поэтому величину налогов определяют местные правители. Таким образом, величина налогов, взимаемых с ремесленников, зависит от величины годовых расходов местных правителей.

Расточительные и падкие на раскошь правители взимают с ремесленников налог несколько раз в год. Случается, налога с ремесленников всего города не хватает для покрытия издержек по кухне местного правителя.

В результате такого грабежа городские ремесла хиреют, а ремесленники вынуждены приостанавливать производство.

Объезжая горные районы Северного Азербайджана я получил от населения много жалоб. Выбрав из них самые существенные и содержательные, я отправил их элахазрету атабеку. Я столкнулся с очень горькими и одновременно чреватыми опасностью, с точки зрения государственного устройства, проблемами, - это прежде всего отсутствие контактов и связи населения с центральным правительством, а также невозможность для правительства опереться на народ.