В штабной палатке уже находился наш комендант капитан Щербаков. Он стоял у входа, а за складным походным столом на небольшом зеленом ящике для штабных документов сидел Врублевский. Откуда-то сверху падал яркий свет электрического фонаря, отчего тени на лице начальника штаба отряда казались глубокими и резкими. С момента начала войны я впервые видел его. Изменился он мало. Та же черная бородка клинышком. Шрам на щеке под глазом - результат автомобильной аварии. Тот же суровый, проницательный взгляд. Неторопливые, выверенные движения. Серую коверкотовую гимнастерку, ладно облегавшую его широкую, почти квадратную грудь, украшали знак "Почетный чекист" и медаль "XX лет РККА". Мы доложили о прибытии.

– Очень хорошо, - сказал Врублевский, - как настроение у пограничников?

Я сказал, что бойцы заставы готовы выполнить любой приказ; единственное, что гнетет их, - это отход от границы без боя.

– Ну вот и хорошо, - улыбнулся Врублевский и разгладил ладонью лежавшую перед ним карту, - получено сообщение, что части Красной Армии перешли в наступление. Нам приказано занять прежний участок государственной границы. Ваша застава пойдет первой. Двигаетесь через город Сколе и село Тухольку до места дислокации штаба комендатуры. Там ожидаете подхода остальных застав.

Врублевский немного помедлил, скользнул взглядом по карте и обратился к капитану Щербакову:

– Выделите в распоряжение лейтенанта Паджева три автомашины. Выступаете через тридцать минут.

Полученный приказ пограничники заставы восприняли с нескрываемой радостью. Все расценили его как начало решительного наступления Красной Армии. Особенно бойцы гордились тем, что командование отряда доверило выступить первыми личному составу десятой заставы.

– Ну вот и снова домой, - заметил пограничник Хретинин.
– Зря, братцы, роптали. Наш оборонительный район еще сослужит нам добрую службу.

Не мешкая, мы забрались в автомашины и двинулись! к границе. Рано утром уже были в Сколе. А затем, отъехав от города километров шесть, достигли окраины села Коростова. И тут где-то впереди глухо ударили горные пушки Видимо, они уже были пристрелены по дороге. Несколько разрывов один за другим ковырнули булыжник в сотне метров от головной машины. Мы дали задний ход и, свернув за выступ горы, остановились.

Внезапный артиллерийский огонь обескуражил нас. До конечного пункта нашего пути села Сможе оставалось еще около двадцати пяти километров, а противник уже вынуждал нас приостановиться. Мы решили не лезть напролом, а получше осмотреться. Неожиданно услышали голоса, слова команд, но из-за шума воды сливающихся здесь рек не сразу поняли, свои это или чужие. Если свои, то почему нам ничего об этом не сказали. Если чужие, значит, мы угодили в ловушку.

Прислушиваемся и начинаем разбирать:

– Тре-мя... и-нами... беглый... огонь!

Фыркают мины. Так бьют наши 82-миллиметровые минометы. Переглядываемся со Скляром и осторожно, кустами, начинаем пробираться туда, откуда доносились голоса. За узкоколейкой, неподалеку от электростанции, пятеро красноармейцев в касках суетятся у миномета. От противника их скрывает высотка, поросшая ельником.

– Кто такие?
– спросил я сержанта.
– С кем ведете бой?

– А вы кто?
– вопросом на вопрос ответил он.

Оказалось, бой против подразделения немецко-венгерских войск вела рота одного из полков 13-го стрелкового корпуса. Сержант направил нас к командиру.

Лет тридцати старший лейтенант, раскрасневшийся от возбуждения, встретил поначалу настороженно, но, узнав, кто мы и как сюда попали, стал отвечать на вопросы дружелюбно и охотно. Его "командный пункт", если можно так назвать неглубокий свежевырытый окопчик, где он располагался полусидя, находился на скатах небольшой высотки. Объяснив, что нам необходимо выйти к границе, я поинтересовался, что из себя представляет противник, обстрелявший из пушек наши машины, а сейчас, как видно, ведущий огонь по боевым порядкам роты, есть ли у старшего лейтенанта с кем-нибудь связь и как вообще он тут оказался со своими людьми.

Командир роты выслушал меня и сказал:

– Вот что, пограничники, связи я ни с кем не имею. В эту катавасию попал случайно. Отходил с зимних квартир из села Славского, где рота несла караульную службу, да заночевал здесь, в Коростове. А с рассветом завязалась перестрелка. Вот уже около двух часов ведем бой, лишился почти всех командиров взводов и отделений, а что представляет собой противник, какими он располагает силами, по правде говоря, до сих пор не знаю. Вокруг лес. Заросли.

Впереди узкая лощина. Ни черта не видно, откуда и кто стреляет.

Стало ясно: противник, силы которого неизвестны, опередил нас. Мы предложили командиру роты, потерявшему управление из-за гибели почти всех командиров, прекратить бой и перейти в резерв. Застава тем временем выйдет на рубеж атаки. Пусть атаку поддержит минометный расчет. Вскоре пограничники сменили в окопах красноармейцев. С нашей стороны огонь прекратился. Стали наблюдать за противником, его огневыми точками.

Впереди текла быстрая, но мелководная река Орава. Вдоль берегов ее высились горы, покрытые могучим хвойным лесом. Цепляясь за камни у самого берега, деревья как бы взбирались по склонам к вершинам, образуя глубокую узкую лощину. На правой стороне реки, пересекая ее в нескольких местах, проходила насыпь шоссейной дороги. Виднелись мосты, до ближайшего из которых было метров семьсот - восемьсот. Слева по лощине километрах в трех проглядывали редкие крыши домов какого-то селения. Оттуда и били артиллерия и минометы. Судя по звуку выстрелов, огонь вели три горные пушки и два миномета среднего калибра. Чуть ближе слышался стук тяжелого пулемета. Пулеметная трескотня раздавалась и от шоссе, но огневые точки там пока обнаружить не удалось. Беспорядочно бухали винтовки. Эхо так разносило по горам звуки выстрелов, что казалось, будто стрельба идет со всех направлений. Установили, что перед нами не менее пехотной роты противника, усиленной огневыми средствами.