Так поездом, на автомашинах, пешком пограничники отряда добрались до Попельни и расположились в садах неподалеку от вокзала. Тут же на привокзальной площади, рядом с длинными, крытыми свежим дерном погребами, отдыхали бойцы НКВД. По виду они отличались от нас. На них были новенькие, чистые гимнастерки, их пулеметы покоились в чехлах, на которых проступали следы заводской смазки. К исходу дня майор Врублевский и батальонный комиссар Авдюхин собрали начальников и политруков застав и объявили, что отряд и подразделения НКВД согласно приказу командира сводного заградотряда должны создать узел обороны у станции Попельня.

Так мы оказались на заросшей молодым сосняком высоте, именуемой местными жителями Кругляком. Возвышенность и в самом деле походила на огромное блюдце, опрокинутое вверх дном. Один край его упирался в Житомирское шоссе, другой стороной оно спускалось к лесу и речке с болотистыми берегами. Глубокий подковообразный противотанковый ров, вырытый до нашего прихода, охватывал высоту полукругом.

Отряд прикрывал почти двадцатикилометровый участок. На правом фланге заняли позиции пограничники второй и пятой комендатур под командованием капитана Бурцева. На левом расположились бойцы четвертой комендатуры во главе с капитаном Андриановым и наша третья комендатура, которой командовал капитан Гладких. На долю десятой заставы выпадал трехкилометровый участок, упиравшийся в железнодорожное полотно. По соседству с нами окапывались бойцы подразделений 6-го мотополка внутренних войск НКВД.

Наиболее плотной оборона была в центре, где проходило Житомирское шоссе. Немцы предпочитали наступать по дорогам. И командование отряда учитывало это. Комендатуру капитана Андрианова здесь поддерживали три 76-миллиметровые пушки и два танка БТ-7 из мотополка НКВД. Еще один танк, на башне которого виднелось "Учебный", стоял чуть поодаль, в лесочке. Из-за недостатка боеприпасов возможности поддерживавшей нас боевой техники были ограничены. Танкисты имели всего по три снаряда на пушку. Восемьдесят снарядов было у артиллеристов.

Однако это нас не смущало. Из приказа, отданного майором Врублевским, следовало, что нам придется вести борьбу с авиадесантом противника. О прорыве немецких войск на этом направлении ни нам, ни командованию отряда не было известно. Проведя рекогносцировку местности, майор Врублевский убыл в расположение командного пункта отряда на станцию Попельня. Пограничники приступили к оборонительным работам.

Незаметно подкрались сумерки. Бойцы укладывались спать прямо у своих окопов. Кое-кто снял сапоги, большинство же ложилось не раздеваясь, сунув под голову противогаз или скатку. Бодрствовали лишь выставленные у противотанкового рва полевые караулы.

Мы присели со Скляром у невысокой сосны. Над темневшим вдали лесом то и дело взлетали ракеты. Их сумеречный свет озарял верхушки деревьев. Кто пускал ракеты - свои или немцы, мы не знали. Со стороны Бердичева доносилась глухая канонада - отзвук бомбовых взрывов. Поднятый заревом пожарища край неба свидетельствовал о непрекращавшейся там жестокой схватке.

Максим вспомнил Альбертину. Было известно, что немцы разбомбили эшелон с семьями пограничников. Правда, никто не мог сказать, чьи это были семьи, из какого отряда, но это мало что меняло. Переживали многие командиры. Как мог, я успокоил Скляра, сказав, что Альбертина уехала давно и, наверное, уже добралась до своих родных.

Потом мы перешли к нашим нынешним делам.

– Вот что, Максим, - сказал я.
– Ты оставайся здесь, а я схожу к капитану Андрианову. Все же он поближе к начальству, может, что и узнаю.

До января 1941 года капитан Андрианов командовал нашей комендатурой, потом его перевели комендантом на четвертую. Исключительно спокойный, рассудительный, наш бывший комендант был из тех, с кем можно было всегда поделиться, посоветоваться.

Я нашел капитана в лесу у небольшого котлована, рядом с которым окопались пограничники резервной заставы. Капитан сидел задумавшись. Его сильные пальцы мяли недокуренную папиросу. Начальник штаба комендатуры, сухощавый, быстрый в движениях старший лейтенант Андряков, о чем-то тихо переговаривался со старшим политруком Левандовским, заместителем Андрианова по политчасти.

– А, Паджев, - узнав меня, протянул руку Андрианов, - рассказывай, что слышно у вас.

– Пока все тихо, - отозвался я, присаживаясь рядом, - вот только что-то гремит впереди да ракеты над лесом не поймешь чьи - свои или чужие.

– В лесу немцы, - пояснил Андрианов и нахмурился.
– Час назад мы задержали местного жителя. Шел в Попельню. Говорит, все впереди забито фашистскими войсками.

В котлован спрыгнул лейтенант Сазонов. Видимо Андрианов вызвал Михаила до моего прихода. Не успел тот доложить, как комендант поставил ему задачу:

– Ну-ка, Сазонов, подберите человек восемь крепких, сноровистых пограничников, посмотрим, что делается впереди. Только поскорее, недалек рассвет.

Подумав, Сазонов ответил:

– Лучше, чем отделение сержанта Моисеенко, подобрать трудно.

Андрианов затоптал окурок.

– Хорошо, готовьте отделение Моисеенко. Через десять минут я жду людей здесь.

На командном пункте появились фельдшер нашей комендатуры Павел Бойко и начальник резервной заставы лейтенант Александр Титков. Как и я, они решили проведать бывшего своего начальника, на чей опыт полагались, кому верили. Но вот к командному пункту подошли пограничники. Андрианов направился к ним. Я узнал голос сержанта Моисеенко, докладывавшего о готовности бойцов к выполнению боевой задачи.