Тут Макси подняла голову и впервые встретилась с Робином взглядом, но ничего не сказала. Казалось, она даже перестала дышать.

– Я разговаривал и с другими людьми, которых твой отец видел перед смертью.
– Робин положил на стол бумаги, которые ранее вынул из кармана куртки.
– На основании этих документов я готов под присягой заявить в суде, что твой отец решил покончить с собой, чтобы ты могла сразу получить наследство и чтобы тебе не пришлось, страдая душой, наблюдать, как он постепенно теряет силы и умирает медленной смертью. Можно также предположить, что он и сам не хотел так умирать, беспомощно ожидая конца. Он знал, что твой дядя о тебе позаботится и ты не будешь одна.

Макси дрожала. Облизав пересохшие губы, она спросила:

– Как.., как он это сделал?

– Он принял большую дозу настойки наперстянки, зная, что в больших дозах это лекарство для сердечника смертельно. Оба врача прописали ему эту настойку и предупредили, чтобы он ни в коем случае не превышал дозу. Твой отец, видимо, считал, что у него будет время выбросить пузырьки от настойки, но та подействовала очень быстро. Если бы не это, никто бы не усомнился в том, что он умер естественной смертью.

Робин помолчал, давая Максн возможность уяснить сказанное.

– Твой отец вовсе не бросил тебя на произвол судьбы, - продолжал он. Наоборот, он думал только о тебе. Он умер, чтобы обеспечить твое будущее, потому что не мог сделать этого при жизни. Он не понимал, что ты предпочла бы ухаживать за больным месяцы и годы, но он поступил так из любви к тебе.

Глаза Макси ожили. Она закрыла лицо руками и прошептала:

– Это совсем другое дело. Не знаю почему, но мне стало гораздо легче.

– Вы с отцом беззаветно любили друг друга, - продолжал Робин.
– Как бы тебя ни оскорбляли люди типа миссис Лодж, как бы ни дразнили полукровкой, ты всегда знала, что отец любит тебя. Думая, что он убил себя, ни разу не вспомнив о тебе, ты решила, что вся твоя жизнь была построена на лжи.

Макси подняла голову и тыльной стороной ладони вытерла мокрые глаза.

– Откуда ты знаешь, если я сама этого не понимала?

– Осветив темные закоулки моей души, ты одновременно открыла мне свою. Он подошел к ней и закрыл ей руками уши.
– "Когда человек в горе, он теряет слух. Пусть эти слова вернут тебе способность слышать".
– Потом он прикрыл ей глаза.
– "Горе закрыло от тебя солнце, и ты оказалась в темноте. Я возвращаю тебе солнечный свет".
– Он встал перед ней на колени, так что их глаза оказались на одном уровне, и положил руки крест-накрест ей на, грудь. Сердце ровно билось у него под ладонями. "Твои мысли целиком отданы горю. Освободи их, не то ты тоже зачахнешь и умрешь".
– Он взял ее за руки.
– "Твое горе лишило тебя сна, и твоя постель кажется тебе жесткой и неудобной. Я сделаю ее мягкой".
– Робин поцеловал сначала одну ее руку, потом другую.
– Твой отец больше всего на свете желал тебе счастья. Во имя него ты должна найти дорогу из темноты.

Макси закрыла глаза. По ее щекам текли слезы.

– Как ты все это запомнил, Робин?
– прошептала она.

– Эти слова высечены в моем сердце, Канавиоста.

Открыв глаза, Макси сказала:

– Отец никогда не говорил со мной о своем здоровье. Ему была отвратительна всякая мысль о слабости. Покончить с собой, зная, что я тут же получу наследство, а он избавится от медленной мучительной смерти - это так на него похоже. Я сама бы об этом догадалась, если бы не была поглощена своим горем. Она полувсхлипнула-полуусмехнулась.
– А что он и под конец сплоховал - это тоже так похоже на Макса. Без меня он был как без рук.

– Бывает, что о самом важном труднее всего догадаться.

Глубоко обрадованный тем, что Макси опять в состоянии шутить, Робин отпустил ее руки, поднялся с коленей и присел на край письменного стола. Теперь, когда она пришла в себя, он опять ощутил всю ее притягательность. Стараясь отвлечься от этих мыслей, он спросил, глядя на горящий табак:

– В этом скрывается какой-то особый смысл?

– Индейцы считают табак священным.! Его жгут, когда хотят, чтобы табачный дым донес их молитвы и желания до духов.

Робин, как он уже говорил, верил в целесообразность принесения жертв богам удачи. Он взял из коробочки щепотку табаку и бросил ее на горящую горку.

– Какое желание ты загадал?
– спросила Макси.

– Если я тебе скажу, это не помешает его осуществлению?

Макси улыбнулась.

– По-моему, это не играет роли.

Еще минуту назад Робин говорил себе, что сейчас не время требовать от нее окончательного ответа. Но, увидев ее неотразимую улыбку, он махнул рукой на осторожность.

– Я загадал, чтобы ты вышла за меня замуж. Макси посерьезнела и откинулась в кресле, потуже запахнув вокруг себя его куртку. От нее исходил слабый знакомый запах.

– Это опасная привычка - предлагать мне выйти за тебя замуж. А что, если я возьму и соглашусь?

– Я только об этом и мечтаю, - серьезно ответил Робин.

Макси вздохнула и опустила глаза. Можно было избегать этого разговора, пока вопрос о смерти ее отца оставался нерешенным. Но больше у нее не было предлога отказывать Робину в окончательном ответе.