Когда дверь голубой комнаты наконец-то отворилась, Салли стремительно бросилась к Кинлоку. Выражение его лица вселяло надежду. Собравшись с духом, Салли спросила:

— Ну что?

— Войдите, мисс Ланкастер. Я хочу обсудить это с вами обоими.

У Дэвида даже губы побелели от боли, которую причинил ему осмотр, но глаза его оставались ясными. Салли подошла к кровати и взяла брата за руку.

Кинлок же стал расхаживать по комнате, очевидно, он о чем-то размышлял.

Наконец шотландец остановился и проговорил:

— Во-первых, майор Ланкастер, у вас в спине остался еще один осколок шрапнели. Он расположен ниже тех, которые были удалены сразу после боя. Этот осколок и является основной причиной болей. — Хирург взглянул на Дэвида из-под своих кустистых бровей. — По вашим реакциям я заключаю, что вы не парализованы. В первые дни после ранения паралич был вызван отеком вокруг осколка, но сейчас отек уже спал.

Изумленный майор запротестовал:

— Но я почти без движения! Если это не паралич, тогда что же со мной такое?

— Думаю, вы страдаете от целой совокупности недугов. Осколок, безусловно, играет немалую роль, но я абсолютно убежден: основные ваши неприятности связаны с передозировкой опия, — заявил Кинлок. — Вам давали слишком большие дозы, чтобы облегчить боли, вызванные травмой позвоночника. Это действительно мучительные боли, и настойка очень вам помогла. Однако я полагаю, что сейчас вы страдаете от отравления опиумом И наверное, у вас развилось нездоровое пристрастие к нему. Передозировка опия может привести к целому ряду побочных эффектов, включая чрезвычайную слабость мышц и неспособность нормально питаться.

Дэвид уже несколько недель жил на бульоне и опийной настойке, потому что доктора давали ему болеутоляющее средство без ограничений. Они ведь считали, что он все равно умрет!

— Боже мой! Какой порочный круг… Чем хуже мне становилось, тем больше мне давали опия, чтобы облегчить страдания. И тем быстрее я слабел!

— Когда отек вокруг осколка спал, вам следовало встать, с постели и двигаться, но к тому времени вы уже были до такой степени истощены и ослаблены, что казались парализованным. Парацельс говорил: «Яд создается только дозировкой». — Шотландец сокрушенно покачал головой. — Лекарство, до какого-то момента вас поддерживающее, превратилось в яд.

Недоверчиво глядя на шотландца, Дэвид спросил:

— А если я перестану принимать опий, то поправлюсь? Кинлок нахмурился:

— Не так все просто. Если вы уменьшите дозу опиума, у вас появится аппетит и вы не умрете от голода, но боль может стать невыносимой. Если же вы окрепнете настолько, что начнете ходить, осколок может сдвинуться и вызвать настоящий паралич. Но даже если это произойдет, вы сможете жить в инвалидном кресле и вашей жизни ничего не будет угрожать. Такое лечение было бы самым безопасным.

Какое-то время все молчали. Наконец Дэвид, пристально глядя на хирурга, проговорил:

— Но вы думаете о более радикальном лечении, не так ли?

— Возможна операция. Но хирургическое вмешательство — это всегда опасность, а удаление осколка может вызвать как раз то повреждение спинного мозга, которое у вас предполагали. Кроме того, операция увеличивает риск инфекции. Инфекция же может привести к смертельному исходу, ведь вы сейчас очень слабы.

— Но если операция окажется успешной?

— Если она окажется успешной, то вы сможете ходить уже через неделю.

Салли ахнула и судорожно стиснула руку брата. Дэвид же попытался представить, что он снова на ногах, здоров и полон сил… Неужели он действительно поправится и станет таким, как прежде? Глубоко вздохнув, майор спросил:

— Как скоро вы сможете меня прооперировать? Кинлок, нахмурившись, принялся рассматривать содержимое своего саквояжа.

— Если вы уверены, что хотите именно этого, могу прооперировать прямо сейчас. У меня с собой есть все необходимые инструменты, а операция не займет много времени.

Дэвид и Салли переглянулись. Они поняли друг друга без слов.

И все же Салли ненадолго задумалась. Риск страшил ее, но она понимала: операция — последняя надежда. Снова взглянув на брата, она молча кивнула.

Майор повернулся к хирургу и сказал:

— Тогда действуйте. Я готов.

Кинлок, казалось, колебался. Наконец сказал:

— Я знаю только одно: на вашем месте я принял бы такое же решение.

Дэвид решил, что слова доктора должны послужить ему некоторым утешением. Заметив пузырек с опием, стоявший на столике у кровати, он снова вспомнил странные дни, искаженные цвета и звуки, вспомнил туман, в котором жил с тех пор, как очнулся после ранения.