Ирокезовы лично для себя расшифровали это как недооценку пашой их умственных способностей. Такой вывод сулил сложности в жизни всякому, а уж человеку, занимающемуся морским разбоем и вовсе обещал тьму неприятностей.

Прибыв на Крит, Ирокезовы спешно развернули военные действия. В течении 15-дневного патрулирования над прибрежными водами они уничтожили 37 кораблей паши Адь Мукейна, а потом лихим налетом на Санторин (налет сопровождался бомбардировкой)

стерли гнездо пиратов с лица земли.

Сам паша был четвертован.

Расправившись о врагами Ирокезовы четыре дня отдыхали на острове, внимая восторгам Критской делегации и производя опись попавших в их руки сокровищ. В числе прочих редкостей им достался ковер-самолет. Старый, вытертый, похожий больше на шкуру давно вымершего животного, он не внушал доверия Ирокезовым, привыкшим к надежному виду пороховых двигателей.

Впервые увидя его Ирокезов-младший спросил отца; -Что это за дрянь, папенька?

Ирокезов-старший прочитав папирус, приложенный к ковру, и объяснил; - Средство передвижения. Видишь крылышки по бокам?

– Какое это средство? Это, пожалуй, насмешка над естеством!

Ирокезов-младший по молодости лет думал, что естественным можно считать только полет на пороховом двигателе, да птичий, и то с некоторыми оговорками.

Чтоб побороть сомнения сына Ирокезов-старший там же, в подвале устроил показательный полет- благо все инструкции были на знакомом о детства этрусском языке.

Повинуясь командам, ковер довольно резво носился по тесному помещению уставленному сундуками с драгоценностями , возя на себе обоих Ирокезовых. Вылетев из подвала они более пристально рассмотрели его. Он действительно оказался не делом рук этрусских ткачей и волшебников, а шкурой крылатой лошади некогда в изобилии водившейся на Пелопоннесе. Весь следующий день они приводили его в порядок - чинили, латали, чистили. На всякий случай Ирокезов -младший даже начистил его снизу сапожным кремом. Как не велико было желание испытать ковер в длительном атмосферном полете, осторожность взяла верх. Приведенный в порядок ковер словно помолодел.

Ирокезову-старшему показалось даже, что в некоторых, ранее лысых местах выросла новая шерсть, а в том, что вся шерсть стада как-то по особенному блестеть сходились оба представителя семьи Ирокезовых. В этом они видели доброе предзнаменование.

Отправив восвояси критскую делегацию, Ирокезовы взяв с собой корзину сушеных фиников, поднялись в воздух.

Ковер взмыл вверх, словно мог радоваться голубизне и чистоте средиземноморского неба. Большими кругами он ходил над островом, и вместе с солнечным светом на каменистую землю Санторина летела душевная песня Ирокезовых. Ковер двигался ощутимо медленнее порохового двигателя, но в глазах Ирокезовых это не было недостатком. Зато его не трясло, да и полет был абсолютно бесшумен.

– Эдак и к врагу подобраться можно -спросил сын у отца.

– Ты сперва сопли подбери- дружески посоветовал сыну Ирокезов-старший- а то ковер запачкаешь.

Твердой рукой он отправил ковер прочь от острова. Отлетев миль на 30, они зависли над водой, нежась в прохладном ветерке, скользившем по поверхности воды.

– Костерок бы развести -мечтательно сказал Ирокезов-младший.

– Дурак ты. Костер... И так жарко.

– ответил обильно потеющий отец.

– Да нет, рыбки бы нажарили.

– Рыбки ему... Вон финики жри.

Искупавшись, семейство вылезло на ковер обсыхать. Еще немного они поблаженствовали в струях прохладного воздуха, но ветер постепенно стих. На ковер навалилась жара.

Подняв ковер повыше Ирокезов-младший скомандовал ковру- "Вперед!" и резво рассекая воздух, тот понесся на юг, но Ирокезову-младшему до этого не было никакого дела- обдуваемый ветром он уснул безмятежным сном праведника.

Проснулись они от ощущения холода и сырости. Вокруг ковра ничего не было видно. Пространство, казалось, было наполнено киселем.

– Кажись приплыли, батя?

– Приплыли, сынок. Вылезай. Вот оно Царствие Небесное.

– Похоже, в облако попали?

– Похоже...

Ирокезов старший, досадуя на сына, спустил ковер вниз. Внизу, в пяти иди шести милях под ними, расстилалась земля, похожая на географическую карту. Опытный глаз Ирокезова-старшего сразу распознал, что под ними Египет. В лучах заходящего солнца были хорошо видны хорошо знакомые извивы Нила.

Это его озадачило, ведь заснул-то он над морем. Они спускались вниз, и земля обретала рельефность. Постепенно появились дороги, дома, оазисы с мелкими озерами. Прямо под ними клубилось облако пыли. Спустившись пониже, они услышали грохот сражения.

– Дерутся, папенька, определенно дерутся.

Давай пониже.

Ирокезовы повисли в сотне метров над землей и сквозь пыль наблюдали за побоищем.

Кто с кем дрался, для них не имело решительно никакого значения. Возможно, что внизу как раз сейчас решалась судьба какой-то цивилизации, что-то обращалось в прах, или что-то вставало из праха, но людям, пережившим рождение и гибель чуть не десятка цивилизаций, было наплевать на гибель еще одной.

Видя, что отец увлекся, сын шепотом начал спускать ковер все ниже и ниже. Побоище шло с переменным успехом и продолжалось бы еще долго, но случайность повернула его ход в сторону совершенно непредвиденную. Случайная стрела, пущенная без всякого умысла, попала в ковер-самолет. Он не смог заржать от боли - головы-то у него не было. Но боль пробудила резвость. Ковер прыгнул в сторону, превысив при этом раза в три скорость звука. Он просто выпрыгнул из-под Ирокезовых. И сделал это так стремительно, что им пришлось пролететь оставшиеся метры самостоятельно. Но что такое несколько метров для Ирокезовых? А для всех остальных судьба повернулась своей худшей стороной. Ковер перешел звуковой барьер, и воздушный бич смел все живое в радиусе мили. Когда пыль рассеялась, Ирокезовы увидели тысяч пять неподвижных тел в полном вооружении.