Они сидели в бедной корчме, и были там может быть последними, а может быть и единственными посетителями. Хозяин заведения, заложив дверь засовом, ушел к себе, а они остались в зале около догорающего очага. Пустили их без особой охоты, только потому, что хозяин знал Гаврилу, а иначе и Изборово серебро не помогло бы.

Он отодвинул кувшин. Пришло время поговорить.

— Княжна, ты просила помощи. Расскажи чего тебе нужно.

Княжна ответила не сразу. Она подождала когда Исин поглубже вгрызся в курицу и сказала.

— Я ехала к жениху. К князю Брячиславу в Пинск……

Исин издал горлом странный звук. От натуги его глаза начали вылезать наружу. Он что-то силился сказать, но курица плотно запечатала его горло. Княжна с размаху ударила его кулачком по спине и сунула ему под нос кувшин с медовухой.

— Слава Богу, что со мной оказался мой сотник.

Глаза Исина выкатились еще дальше, за пределы отведенными для них натурой. Из кувшина веером выхлестнула струя медовухи. Гаврила поморщился и отсел подальше. Он сидел спиной к очагу и лицо его было скрыто тьмой.

— Ишь добрый какой. Одним кувшином всех угостил.

Княжна сняла со своей руки перстень и одела на палец дергающемуся хазарину.

— Если б не сотник… — мечтательно сказала она.

Кроме Исина эти слова никого, похоже, не удивили. Ну разве что и сам Избор немного удивился. Так. Чуть-чуть. Самую малость.

После того как Отец нынешнего князя, Неистовый Святослав, разгромил Хазарское царство хазары рассеялись по свету и служили кому попало. Русские князья охотно брали их к себе на службу, но такого Избор и предположить не мог.

В свите княжны вся охрана была из хазар. Да что там охрана. В караване все было хазарским от оружия у мужчин, до украшений у женщин. Еда — и та была хазарская, без свинины.

Княжна спокойно смотрела на него, моргала красивыми глазками. Конечно, она лгала, но Избор не подал виду.

— Не на того налетела, красавица — подумал он — Разберусь я с тобой…

Он поднялся. Тень из-за спины выросла и уперлась в низкий потолок.

— Ладно. Гаврила, проверь комнату княжны. Сам ложись у порога. Ставни на окнах не открывать.

Гаврила нехотя встал. Он еще не признавал старшинства Избора, но не мог не согласиться со здравым смыслом в его словах. Сейчас ни один из них не был в безопасности.

Княжна встала, собираясь идти, но Избор жестом остановил ее.

— Подожди, княжна. Дай мне свои румяна.

Она удивленно моргнула, наморщила лоб. Ей показалось, что она ослышалась.

— Зачем?

Избор нахмурил брови и поднялся. Княжна почувствовала что сейчас она снова близка к тому что бы потерять его. Она прикрыла рот ладошкой, чтоб ни одно лишнее слово не выскочило из него.

— Княжна, давай условимся наперед. Если тебе действительно нужна моя помощь, то никогда не спрашивай у меня, зачем мне нужно то или это. Просто делай то, что сказано. Теперь я тебе говорю: «Дай мне твои румяна или духи»

Она благоразумно не стала спорить. Откуда-то из пояса достала прозрачную склянку и вложила в протянутую руку.

— Жалую тебя духами.

Избор склонил голову. Когда он поднял ее, княжна уже всходила по лестнице. На середине она остановилась и приказала.

— Сотник, посвети.

Хазарин был умницей. Первым делом он посмотрел на Избора. Тот едва заметно кивнул. Она не хотела оставлять его с ним, значит, она действительно лгала ему, но сейчас это ничего не значило. Разобраться в этом он всегда успеет. Ступени скрипели все тише и тише. Круг света, поднимавшийся вместе с княжной вверх делался все слабее и слабее. Они остались вдвоем с Гаврилой.

— Я в комнате спать не могу — мрачно сказал тот — Я в духоте сам не свой делаюсь. Предупреждаю.

— Так ведь спать и не придется. — успокоил его Избор — Сядешь в дверях, на сквознячке, и кто в окно полезет, будешь назад вышвыривать. У тебя это здорово получается. Научил бы.

Он ударил себя по кулаку. Звонкий звук проскочил по комнате негромкий и не страшный. Это тоже было странностью Гаврилы, но странностью неизвестной.

Гаврила замотал головой.

— Где таким вещам учат?

— Таким — нигде. Это благодать нового Бога, идущего на Русь. Она или есть, или ее нет. Научиться этому нельзя. Каждый, кто принимает его, получает от него что-нибудь. Я получил это.

В его голосе была смесь сожаления и самодовольства.

— Что за новый Бог? — без любопытства спросил Избор. Гаврила выпрямился, глаза его сверкнули. Это был не отблеск пламени, а внутренний огонь.