– Ну и пусть сожрут - а тебе-то что за печаль?
– огрызнулся гном. Иди давай своей дорогой, без тебя управлюсь.

– Тьфу, отродясь таких глупых гномов не видывал!
– Аргнист сплюнул в сердцах.
– Помирать собрался, что ли? Так давай я тебе веревку одолжу и жиром натру. Все не так больно будет.

Вот уж воистину, верно присловье: "Как не сдвинешь гору, так не переупрямишь гнома". Но и не бросать же его здесь! Только погибнет зря. Вон, мокрый весь до нитки, вода ручьями льет...

– Ладно, коли ты и впрямь умирать собрался, я тебе не товарищ, решительно сказал Аргнист.
– Давай решай, гном. Мне, знаешь, тоже недосуг.

– Что ж тут решать?
– Двалин даже головы не повернул.
– Ступай своей дорогой, почтенный. Спасибо тебе за помощь. За мной зачтется. Встретимся еще - рассчитаемся.

Аргнист только за голову схватился. Нет, будь что будет, но безумца этого он не бросит.

– Тогда пошли вместе, - решительно бросил старый сотник. Ладно. Дома подождут. Пусть и время уже не полуденное, и вечер близится, и Орда где-то рядом бродит - ничего, пересилим. Деера, правда, плакать будет...
– Но, может, сперва обсушишься?

– Вместе?
– обрадовался гном, словно и не было только что никакой размолвки.
– Дык, здорово! Пошли! А на тот берег как? Вплавь?.. А сушиться потом будем. Когда секиру найдем.

– Ну, зачем же. Обойдем. У меня тут недалеко под берегом плот спрятан. У Аргниста - хозяина рачительного - было в разных местах по реке припрятано десятка три плотиков, чтобы, ног не замочив, на другой берег перебираться.

Пройдя немного на закат, человек и гном спустили на воду небольшой плот; оттолкнувшись шестами, поплыли. Физиономия гнома вытянулась от отвращения (его раса отличается стойкой нелюбовью к воде); Двалин шепотом шептал себе под нос какие-то ругательства.

На другом берегу Аргнист и Двалин быстро отыскали следы гнома.

– Голыми руками давил, - не без гордости сообщил Двалин. Они миновали место, где снег был основательно истоптан, а возле корней одной из сосен валялись жалкие останки неудачливого стенолома. Синеватые жесткие надкрылья, от которых отскакивали стрелы Аргниста с отлично закаленными наконечниками, были изломаны и искрошены.

"Справу" гнома они обнаружили там, где Двалин ее и оставил - на небольшой уютной полянке, со всех сторон окруженной густым молодым сосняком. Товарищ Аргниста бросился к высеребренной секире, точно к давно утраченной возлюбленной - гладил лезвие, что-то шептал, даже несколько раз поцеловал.

– Р-родгар! Дык теперь-то вы с вами совсем по иному толковать станем!

Вокруг мешков Двалина валялось двое убитых им жуков. Гном тотчас же загорелся поотрубать им жвалы, чтобы потом сделать себе из них ожерелье.

– Медвежатники ж так делают, - объяснил он Аргнисту.
– И охотники за драксами тоже...

("Драксами" гномы Северного Хьерварда прозывали не шибко крупных крылатых дракончиков размером со свинью, обитавших в Отпорном Хребте и горах Ар-ан-Ашпаранга. Огнем они плеваться не умели, зато клыками и когтями орудовали на загляденье. Чешуя их - из-за целебных свойств ценилась втрое дороже золота; колдуны и знахари, не скупясь, платили за языки этих созданий. Промысел этот считался почти погибельным - коли дракса увидишь, монетку брось. Гербом - жить тебе, а портретом его величества если - то драксу, гласило поверье охотников, и означало, что половина схваток заканчивалась гибелью человека. Мало кто выдерживал больше года; коли с драксами управишься, так тебя гномы местные достанут. Они чужаков не любят. Драксы, мол, наша дичь и все тут).

Согнувшись над одним из жуков, Двалин уже замахнулся секирой, когда Аргнист внезапно бросился гному на спину, сбив с ног и повалив в снег. Над их головами что-то негромко прошелестело.

Двалин голову поднял - отплевывается; глаза бешеные, рот перекошен, сейчас в драку кинется, да только весь запал его даром в землю ушел. Всего в десяти шагах, на дальнем конце поляны - глянь-кось, такой же стеноломов шар, весь синевато-стальной, панцирями бугрящийся. А на сосне, как раз в том месте, где Двалина голова торчала, по коре пятно гари расползается и кислым воняет. Кто-то из жучар ядом плюнул, верно, хотя раньше они на такое способны не были...

Если бы не войсковой опыт Аргниста - не жить гному. Чуть-чуть, едва заметно шелохнулись сосновые ветки на краю полянки, но старому сотнику хватило. Когда походами в Фейн ходили, тамошние бароны лесных стрелков вдоль всех троп расставляли. Так что увидел, как в зарослях что шевельнулось - падай на землю сразу, потом разберемся. Промедлишь - стрела в горле обеспечена.

Гном опомнился первым.

– Р-родгар! Дык, позабавимся!
– взревел. Аргнист и глазом моргнуть не успел, а Двалин уже на голову островерхий шлем нахлобучил, одним движением поверх мокрой куртки кольчугу натянул - кольчугу не простую, всю дивно мерцающую, мягко струящуюся; словно и не из металла вовсе, а из тонкого шелка соткана. Одна такая вещица целое состояние стоила, королю лишь по карману, да и то королю не всякому... Подгорный Народ такие доспехи куда как неохотно продавал.

Презрев опасность, Двалин бросился вперед, прямо на зловещий шар, нимало не заботясь, последует за ним Аргнист или нет. Сотник с плеча лук сорвал; прежде, чем дело до рукопашной дойдет, слово свое должны стрелы сказать.

Первая из них свистнула над самой головой гнома, ударив точно в середину жучиного шара - и с легким звоном отскочила от панциря надкрылий. Шар дрогнул, покатился вперед - и тут на него вихрем налетел Двалин. Секира гнома ослепительно сверкнула, с хряском врезавшись в неподатливую плоть стеноломов. Шар мгновенно распался. Жуков-то, жуков - Хедин Отец Наш!
– штук сорок, не меньше. Да и как деловито и сноровисто окружают!...