– Неужели кончилось!
– Ужасно изумился Петрович.
– Это ж надо! Вот видите, господа хорошие, у нас тоже проблема, портвешок кончился! А без портвешка, какая же консультация получится? Неквалифицированная! Не консультация, а чистая болтовня. А к этому вопросу нужно подходить со все ответственностью, я бы...

– Еще одно слово и я тебе врежу серьезно.
– Бросая на круг полтинник не выдежал Ухов.
– Говори, не тяни кота ниже хвоста.

– Люблю понятливых мужиков.
– Передавая деньги товарищу ощерился дистрофик.
– За любимой бормотухой, лети, Коля, мухой. А вам, мужики, я отвечу коротко и понятно. Со вчерашнего вечера, часов с десяти возле палаты Сергея Андреевича торчит вышибала - охранник. Прикидываете? Без моего предупреждения, вы бы имели бледный вид и танцующую походку.

– Тебя это не касается.
– Сурово отозвался Ухов.
– Расскажи, как расположена палата, кто лежит рядом с ним, где трется охранник и чем он вооружен?

– Палата двухместная, но лежит он там один. Козел, один пользуется холодильником, телевизором и сортиром. Охранник вооружен дубиной, есть ли у него ствол, я не знаю. Сегодня утром, перед обходом, я случайно заглянул к ним в дверь. Охранник сидел в тамбуре перед открытой палатой и у него из под мышки торчала кобура, а вот какая она, пустая или полная, я не понял. Свиньев спал на левой кровати, а правая койка была свободна. Раньше там тоже лежал ветеран войны, старик Карпенко, но вчера вечером, после того как привезли нотариуса, его перевели в другую палату. Больше я ничего не разглядел, потому что в это время Трезорка задницей почуял мое присутствие и резко обернулся. Увидев меня он вскочил и схватился за дубинку, а она у него длинная. Я захлопнул перед ним дверь и упрыгал в свою палату.

Я так разволновался, что поднялось давление и я даже не доел вареники, хотя...

– Заткнись, или я тебя убью!
– Заранее предупреждая словесную лавину взмолился Ухов.
– Можно ли попасть в его палату через окно?

– Можно, если ты птичка и тебя на лету не подстрелит дебил с дубиной. Я сказал все. Больше мне добавить нечего, а теперь ступайте, не мешайте больным людям поправлять свое здоровье.

Оставив машину мы пешим ходом добрались до третьего корпуса и молча закурили, прикидывая как бы половчее достать охраняемого Свиньева. Высадив по две сигареты мы так же молча, не сговариваясь, подошли к двум каталкам, что стояли на крыльце в ожидании своих пассажиров. Критически осмотрев каждую из них и не проронив ни слова, закурили по третьей.

– Какую берем?
– Первым нарушил молчание Ухов.

– Левую.

– Почему?

– На правой кривое колесо. Трясти будет.

– Понял. Заметано.

– Надо одеяло, подушку и капельницу.

– Будет.

– Вперед.

– Жди. Раскровяни бинт и жди.

Вернулся он минут через пятнадцать, в тесном белом халате и со всем необходимым реквизитом. Затащив каталку на второй этаж он заткнул её под лестницу и велел мне ложиться. Без долгих уговоров, прямо в ботинках я завалился на серую простынку, которую он услужливо мне подстелил.

– Крови маловато.
– Критически осмотрел он повязку и неожиданно резко её дернул.

– Идиот!
– Взвыл я от боли.
– Ты мне за все ответишь!

– Замолчи, а то будет ещё больнее.
– Заржал он деловито накрывая меня простынью и поправляя подушку.
– Отлично выглядешь.

– В гроб краше кладут.
– Тоскливо простонал я.
– Поторопмсь, клистирная трубка.

– Будешь оскорблять - я опять дерну за бинтик.
– Прилаживая штатив для капельницы пообещал он.
– Дерну за бинтик и тогда, Иваныч, тебя без всякого камуфляжа можно будет везти в операционную. Хочешь?

– Заткнись, садист! Мерин, а где ты взял пузырь с раствором и что это за лекарство?
– Наблюдая как он воодружает надо мной флакон с какой - то желтой жидкостью справедливо поинтересовался я.
– Кто тебе его дал?

– Никто не давал. Вместе со стойкой я увел его от дверей какой - то палаты. Какая там моча налита, из под какой коровки, сам хрен не разберет, то ли по латыни написано, то ли провизорша была под газом, какая тебе разница, давай руку!

– Это ещё зачем?
– Почуяв недоброе осторожно спросил я.
– Зачем тебе моя рука?

– Как это зачем?
– Возмутился полудурок.
– А куда я по твоему буду втыкать иголку? Себе в задницу что ли? Молчи и работай кистью.
– Ущемив своей клешней мою руку повыше локтя пританцовывал он.
– Вена у тебя слабая.

– Голова у тебя слабая!
– Заорал я выбивая у него иглу.

– Ну вот, все испортил.
– Разочарованно прогудел он.
– Как теперь шланг воткну? Не будет же он болтаться в воздухе...

– Засунь его себе в ноздрю.
– Посоветовал я так и не разобрав, то ли Ухов говорил серьезно, то ли это очередная порция его черного юмора. Хватит пороть ерунду, пора делом заняться.

– Слушаюсь, начальник.
– Наконец-то не выдержал, загоготал он. Поехали, но только конец трубки ты все - таки спрячь.

Миновав лестничную площадку мы выехали в широкий безлюдный коридор с белым потолком и матовыми плафонами. По сторонам мелькнуло не меньше десятка дверей прежде чем каталка замедлила ход и остановилась возле седьмой палаты, куда громко и требовательно затарабанил мой заботливый медбрат.

– Чего надо?
– Просовываясь в дверную щель спросила лысая голова охранника.