Он поступил правильно, все - таки добился своего, приобщил свое семя к чугунному бизнесу. Лет с четырнадцати, Варенька вела все его финансовые и деловые бумаги, была при нем кем - то вроде приказчика. Кое - какие записи у меня сохранились, а о фотографиях вообще молчу. У меня их сотни три пылится, в том числе и его две дюжины наберется. Ничего тут не поделаешь, любили предки свои физиономии в фотокамеры совать... Печать времени, прогесс эпохи... Несколько штук, как ты и просил я привезла тебе, потом заберешь...

Ну вот, Константин Иванович, кажется мы приехали, прошу вас вытряхиваться.

Она напрасно это сказала, ежу было понятно, что мы приехали. Машина остановилась в лесу, в самом конце расчищенной дороги. Бампер почти уперся в пятиметровый бруствер снега намертво утрамбованного бульдозером. Справа и слева стояла сплошная стена из сосновых стволов. Прямо, хоть и с трудом, но просматривался просвет. Туда вела уходившая вниз траншея протоптанная в глубоком снегу ногами каких - то придурков. Ну а сзади нас, по косогору змеилась узкая дорожка, по которой мы только что спустились. Спуститься то спустились, а как подниматься?

– И куда ты меня привезла?
– Спросил я затравленно оглядываясь по сторонам.
– Ты думаешь, что это место подходит для нашего пикника?

– Как никакое другое.
– Озабоченно склонившись над багажником лаконично ответила она.
– Тридцать лет назад, меня сюда привез отец. Мне здесь ужасно понравилось и в дальнейшем я стала приезжать одна, а потом и с кавалерами.

Что стоишь? Бери корзину и спускайся вниз по тропинке.

– Не буду.
– Отчаянно замотал я головой.

– Что так?

– Я спущусь вниз, а ты уедешь.

– Зачем мне это нужно?
– Захлопывая багажник удивилась она.

– А просто так, для пакости.

– Не примеривай свой идиотизм на других. Иди и не майся дурью. Я сейчас прийду.

Обогнув снежный бруствер траншея резко повернула нанаправо и через два десятка метров вывела меня на утоптанную площадку с беседкой посредине. Множество пустых бутылок и смятых сигаретных пачек свидетельствовало о то, что беседка пользуется повышенной популрностью.

Подобрав хилый веничек я смахнул со скамеек снег и безобразные следы пребывания предыдущих посетителей. Потом вытащил из корзины волосатый гепардовый плед и любовно застлал им скамью, после чего подложил в изголовье куртку и удовлетворенно завалился на него прямо в сапогах.

– Здесь ты, товарищ, ошибся.
– Наклонившись надо мной усмехнулась Верещагина.
– Ты совершенно напрасно разделся, ваша дама ещё не готова и хочет показать вам достопримечательности Парижа.

– А мне и лежа хорошо видно, можешь показывать.

– Видишь ту электроопору?
– Показала она пальчиком на другой берег, где словно спички в грязной заднице белого медведя торчали высоковольтные опоры.

– Вижу.
– С готовностью согласился я.
– Но их там много, какая из них твоя?

– Самая большая, она почти посередине. Уловил?

– Уловил, что дальше?

– А теперь встань и подойди ко мне, лежа ты ни черта не увидишь.

– Ты и мертвого из могилы поднимешь.
– Подходя к ней вплотную проворчал я.
– Батюшки, а это, что за заведение.
– Указал я на крышу развалившегося барака, который лежал прямо подо мной.

– Это все что осталось от дома отдыха какой - то осветительно отопительной организации. Еще десять лет назад здесь отдыхали люди, но стараниями ретивых и непоседливых "демократов", все это превратилось в кучу мусора.

Вообще-то здание строилось в расчете на больших московсковских друзей, которые переодически приезжали проверять здешних строителей плотины, но как видно оно их не устроило и оно было передано простому люду.

Однако их политический снобизм не имеет к нам никакого отношения. Главное, что у этого здания уцелела крыша. Проведи от неё и до той опоры мысленную прямую. Есть? Отмерь на ней примерно треть от нашего берега и обозначь точку. Отмерил? Ну вот и все, теперь ты знаешь, где находился дом Василия Верещагина. Когда откроется Волга ты можешь заглянуть к нему в гости.

– Глупости!
– Сразу вспомнив свой сон передернулся я.
– Сплюнь три раза!

– Что с тобой, родимый?
– Послушно сделав нужное количество плевков уставилась она на меня.
– Ты позеленел как покойник. В чем дело?

– Пустяки, пойдем в ротонду. В твоей корзине я заметил беспечную головку коньяка, которую мне не терпится открутить.

– Ну вот, таким ты мне нравишься больше, сейчас ты соответствуешь тому Гончарову, о котором мне рассказывала Елена.

– Далась тебе эта Елена.
– Занимая первоначальную позицию недовольно проворчал я.
– Где ты её нашла и чем она сейчас занимается?