– Костя, смотри, опять машина едет... Наверное он понял, что мы замерзаем...

– Держи карман шире, так он тебе и вернулся. Сиди, этот-то от нас уже не уйдет. Хороший урок мне преподали, теперь поступим по другому.

Перво - наперво я выехал на середину дороги и как ни в чем не бывало убавил газ. Никак не реагируя на раздраженные сигналы грузовика я продолжал пилить своей дорогой занимая при этом почти всю проезжую часть, а когда он все же решился на обгон я неторопливо и аккуратно прижал его к обочине. Ничего другого как врезаться в неё носом ему не оставалось. Врюхавшись по самые уши он пропахал ещё метров пять и застыл в метре от бетонной опоры.

Не вставая с места я наблюдал как хлипкий, но ужасно взбешенный мужичок с монтировкой наперевес бежит выяснять отношения. Усмехнувшись я зажег в кабине свет и показал ему ключ на сорок шесть.

– Ты что, камнем долбанутый?
– Заметно поубавив спесь, исключительно для сохранения реноме заорал он.
– Или мочи из под бешенной коровки напился?

– Закрой хлебало.
– Приоткрыв дверку посоветовал я ему.
– Будешь базарить - я тебя здесь вообще зарою и никто не узнает, где могилка твоя. Цепляй веревку, я тебя выдерну, ханурик. Да поживее, мне некогда.

Понимая, что в его положении и при моем превосходстве сил, спорить бесполезно, а ругаться опасно, он выкинул из кузова трос и скрепил ими машины.

Вытянуть порожний ЗИЛ за задницу даже из глубокого снега большого труда не составило и заняло считанные минуты. По идее можно было выходить из трактора, отцеплять трос и пересаживаться в теплую кабину грузовика, но наученный горьким опытом я терпеливо ждал... И оказался совершенно прав.

– Эй, ты, отцепляй бульдозер, - выглянув из-за угла борта приказал мне шофер.

– Твой трос, ты и отцепляй.
– Не теряя натяжения ответил я.

– Ладно.
– После некоторого размышления согласился он.
– Дай слабину.

– А ты сам дай слабину.
– Ухмыльнулся я.
– Сдай назад.

Пока он корячился, сдавал назад, отцеплял и сворачивал трос мы с противоположенной стороны забрались в его кабину и терпеливо ждали когда он вылезет из кузова. Однако мужичонка оказался не в меру подозрительным и осторожным. Прямо с борта он перелез на подножку и мы оказались носом к носу.

– Ты что?
– Вытаращив глазенки он попытался окрыть дверку.
– Ты как...

– Вот так.
– Показав ему язык я хрустнул передачей.
– Содись в трактор, там тоже тепло. До утра посидишь, а потом можешь забрать свою судорогу. Я оставлю её возле церкви в левом проулке. Ключи от зажигания будут лежать под поликом с правой стороны. Слезай, дядя.
– Отпуская сцепление заржал я.

– Козел...
– Все ещё цепляясь за ручку возмутился он. Козел...там...Козел...

– А за козла ты мне ответишь.
– Стряхивая его на дорогу от души укатился я.
– Ну Верон, считай, что твой детородный агрегат спасен. Кстати, а у тебя есть дети?

– А ты что, так ничего и не понял?
– Скривилась она то ли от боли, то ли от презрения к моей безграмотности.
– Нет, Костя, детей у меня нет и не предвидется.

– Значит плохо вы со своим мужем старались.

– У меня и мужа - то нет.

– А куда ж ты его дела?

– Тебе нет никакого дела. Езжай, ради Бога, быстрей.

– Потерпи, уже недалеко. Где ты живешь, я отвезу тебя прямо до дома.

– Домой не надо. Отвези в больницу и не забудь завтра с утра забрать из машины мои документы и фотографии. Фотографии лежат в бардачке, а все остальное в моей дамской сумочке. Попробуй их вызволить, может быть они ещё мне пригодяться.

В десять часов, уже совсем кислую, я подвез её к больнице. На территорию меня не пустили, а терять время она не захотела. Выбравшись из машины она упала прямо в руки охранника. Тот не растерялся, погрузил её в свою машину отвез в отделение скорой помощи. Вернувшись назад он вернул мне куртку, назвал номер телефона и велел позвонить через пару часов.

Если бы я предложил ему чаевые, то он бы неприменно обиделся. Впрочем, чаевых у меня не было. И поэтому я ограничился только тем, что стрельнул у него сигаретку, прикурил, поблагодарил и уехал.

Поздним вечером раъезжать по городу на тяжелой машине, к тому же угнанной, без прав, да ещё без штанов, занятие крайне рискованное. Но в половине одиннадцатого приходить к жене с обнаженным членом - это уже не риск, а заведомое самоубийство.

Конечно все это не смертельно, можно поехать к какому - нибудь товарищу, например к Ухову, на время одолжить у него штаны и подштанники и с самым независимым видом заявиться домой. Однако и тут появлюются свои трудности. Во-первых, по дороге к Ухову ЗИЛ может остановить какой - нибудь скучающий ебэдэдэшник, во - вторых, Уховской бабе может не понравится ночное появление голого визитера, в-третьих, Милка может спросить, почему на мне чужие штаны, а в четвертых, сверкать по улицам и подъездам голой задницей просто неприлично.