– Как это где? Дома у него. Утром приперся.

– Дома, говоришь? Это хорошо, что дома. А тебе ничего в нем не кажется странным?

– Помилуйте, Наталия Викторовна, о чем вы толкуете?

– Да, действительно, - делано засмеялась Барыня, - о чем я толкую. И что может быть странного в Гришке Лунине. Отдыхайте пока. Машину потом оставите у ворот, я сама ее загоню. Рома, ты бы пошел покурил во дворе.

– Да что вы, Наталия Викторовна, а если Гришка опять чудить начнет?

– Ничего, теперь-то он мне не страшен, все свободны.

Барыня встала, давая понять, что разговор исчерпан и время задушевных бесед подошло к концу. Удивленно переглянувшись, посрамленная рать покинула апартаменты.

Едва только смолкли их голоса, как Барыня перевернула меня на живот и, бесцеремонно задрав куртку, оголила мою поясницу. В полнейшем молчании она любовалась моей великолепной спиной, видимо сравнивая ее со спиной Аполлона.

– Что ты тылы-то рассматриваешь?
– не выдержал я.
– Ты посмотри, что с обратной стороны делается.

– Что делается, что делается, - поднимаясь с колен, задумчиво повторила Барыня.
– Сплошные чудеса делаются. Чудеса и загадки.

– Ответы на которые ты пытаешься найти на моей спине? Очень мило с твоей стороны, - недовольно проворчал я.
– Слушай ты, Салтычиха гребаная, налей мне водки и закусить чего-нибудь дай.

– Водки и закусить, водки и закусить, - не понимая смысла слов, повторяла она, думая о чем-то своем и мне чуждом.
– Ах да, водки, сейчас, подожди немного.

– Чего ждать-то?
– простодушно удивился я.
– Водка и бутерброды на столе, протяни руку и бери себе на здоровье. Чего ты все ходишь и ходишь? Мельтешишь перед глазами, на нервы мне действуешь. Или совесть лютая проснулась? За невинно убиенного дьякона? Погоди, он к тебе еще по ночам являться станет, ты просто так от него не отделаешься!

– Перестань юродствовать!
– приняв, видимо, какое-то решение, холодно и властно оборвала она меня.
– Я только теперь поняла, что действительно говорю с незнакомым человеком, как две капли воды похожим на Григория Лунина. Прости, но и ты вел себя как мальчишка. Мог бы мне сразу все объяснить, а ты вместо этого начал нести какую-то церковную ахинею. Я ничего не понимаю.

– Так я тебе и поверил.

– А почему ты должен мне не верить?

– Потому что именно ты придумала этот дьявольский план.

– Какой план? О чем ты говоришь? Объясни толком.

– Все ты понимаешь, стерва семибатюшная. Куда вы подевали Григория Лунина?

– Об этом я хотела спросить тебя. Объясни мне, что происходит. Может быть, вместе с тобой мы будем в состоянии что-то предпринять.

– Сначала ты мне объясни.

– Какая-то чертовщина. Во-первых, кто ты такой?

– Нет, во-первых, кто ты такая?

– Я Наталия Викторовна Егорова.

– В таком случае я Константин Иванович Гончаров. Что дальше?

– Ничего. Как ты оказался в доме Григория и где он сам?

– Тебе это лучше знать, - грубо ответил я, и вдруг мне показалось, что женщина не врет и вообще не имеет к этой истории никакого отношения.

Нет, такого не может быть. Слишком интересное совпадение, вряд ли такое возможно.

– К сожалению, я действительно не знаю, потому-то и попросила своих ребят привезти мне его во что бы то ни стало. Мне он нужен просто позарез. Я пообещала им денег, а кого они привезли мне вместо Григория? Какого-то Константина Гончарова, которого я и знать-то не знаю и впредь знать не хочу.

– Очень хорошо, тогда отпусти меня.

– А что же я, по-твоему, собираюсь делать? Иди себе, только объясни, как ты оказался у Григория и почему вы так похожи. Насколько я знаю, у братьев Луниных никакой родни не осталось.

– Откуда у тебя такая осведомленность?

– Я жена Николая Лунина.

– Что?
– От удивления я сел и ошарашенно уставился на Барыню.
– Не может этого быть! Расскажи эти байки своей бабушке.

– Это действительно так, но почему ты удивился?

– Потому что в этом случае право наследования в первую очередь принадлежит тебе.

– О-о-о! Оказывается, и ты в курсе дела. Это уже интересно. Значит, судя по твоему сходству, ты третий, но незаконный брат Николая и, следовательно, претендовать ни на что не можешь. Господи, какая же я дура. Все так просто, а я-то думаю - каким концом он приклеился к Григорию? Вот оно что! Не дергайся, миленький, от этого пирога тебе куснуть я не дам. Убирайся к чертовой матери! Нашелся бедный родственник! Когда пять лет назад мы открывали дело, мы ходили и одалживались по копеечке, по пятачку. Плакали и унижались, но почему-то вас, бедных родственников, тогда не было, а теперь вы словно тараканы из всех щелей выползаете. Вон отсюда!