– Правда, а почему?

– Короткий там ящик, человек не поместится.

– Да, Витек, я и сам удивился, как она туда втиснулась. Ладно, что дальше? Почему вы пошли в голову поезда, а не в хвост?

– Нам показалось, что девка двинулась туда. Да и гальюн у проводника был закрыт, как обыкновенно. Открытым был тот, что по ходу поезда.

– Хорошо, что потом?

– Дошли до первого вагона и вернулись к себе.

– В котором часу?

– Часов в восемь, может, чуть позже.

– Кто был в купе?

– Марат.

– Что делал?

– Лежал, читал.

– Где лежал и как был одет?

– На своей верхней полке. А одет? Брюки, рубашка. Нормально одет, а что?

– Пока не знаю. Что еще? Марат, говоришь, сочувствовал?

– Ага, предложил даже вместе пойти, заново поискать.

– Вот как? Ну а вы?

– И пошли. В хвост поезда.

– А он?

– Он шел с нами, но где-то на сцепе просифонило, радикулит его скрутил. Вернулся назад, лег и опять читал.

– Почему вы так решили?

– Что?

– Что он лег и читал.

– Проверив в хвосте поезда, мы по новой принялись за проводников. Бабки им давали. Так вот, когда проходили мимо нашего купе, дверь была приоткрыта и Марат там читал.

– Когда вы проходили обратно?

– Через час, наверное, в половине десятого.

– Как он был одет?

– Не знаю. Да мы и в купе-то особенно не заходили, просто приоткрыли дверь... Погодите... Точно, мы потому и не зашли, что дверь полностью не открывалась, только щелка, на предохранителе была. Точно! Марат еще сказал, подождите, мол, мужики, я мигом переоденусь. Ну, а ждать мы не стали, дальше отправились, пока не добрались до вашего вагона.

– Ну и?..

– Там проводник, как и все они - из седьмого, восьмого и одиннадцатого вагонов, за бабки сразу вспомнил, что пробегала по коридору в шесть или около того девка. Дальше ни в пятом, ни в четвертом ее не видели. Мы и решили устроить в вашем вагоне шмон качественный. Пока не открыли дверь в ваше купе.

– И что?

– И ничего! Увидели, как вы ее разделали...

– Я же тебе объяснил!

– Ну да, конечно!

По-моему, парень до сих пор был уверен, что это я грохнул Клеопатру.

– Так, и что?

– Мы, как послушные дети, сразу в наше купе юркнули и сидели себе тихо и смирно.

– Где был Марат?

– На месте, читал.

– Как теперь был одет?

– Обыкновенно. Только без рубашки.

– Без рубашки? А брюки?

– Точно! В спортивных был. А что?

– Ничего. Витек, судя по твоему рассказу, вы с Валерой бродили по вагонам больше трех часов. Неужели никто из пассажиров не видел ту самую Наташку?

– Да видели, конечно. Молчали...

– И как она забежала в мое купе?

– А вот тут трудно. Там же народу, в купейном, немного и все как хорьки по норам. В тамбуре курящих мужиков и то единицы.

– Запугали народ?

– Мне кажется, Гончаров, народ сам не хочет ничего видеть.

– Похоже. Поехали дальше.

– А что дальше-то?

– Как оказались в том городе, где и я, в баньке?

– Что, приятно вспомнить, господин мент?

– Ага.
– Я легонько погладил его по колену.

– Молчу. Я ж говорю, Алка наша увидела на платформе Наташку с сумкой - мы и выскочили, когда поезд уже набирал ход.

– Стоп, Витенька. Здесь мы остановимся на всех мельчайших подробностях. Когда, говоришь, вернулись к себе?

– Часов в десять.

– А когда вышли на станции?

– Около двенадцати.

– Когда обнаружили на перроне Наталью и кто?

– До отхода поезда оставалось минут пять,

– И Алка вам сообщила, что заметила воровку?

– Нет...

– А кто? Кто ее увидел первым?

– Марат. Вон, говорит, ваша Наташа из соседнего, тринадцатого вагона выскочила.

– И что?

– Что-что? Я за ней, а Валерка забрал Алку и тоже вышел.

– Ты сам-то ее видел?

– Кого?

– Наташку.

– Нет. Пока из вагона выбирался, ее и след простыл. На перроне народу мало было, но все равно я ее потерял. Я даже на привокзальную площадь выскочил никого. Когда вернулся, поезд уже ушел. Валерка с Алкой по перрону мечутся. Тоже ищут.

– Кто-нибудь из вас узнал ее достоверно?

– Вроде Алка.

– Она была уверена?

– Нет, но потом мы тебя нашли.