Со всяческими предосторожностями, щадя безмозглую голову, я поэтапно начал подъем - сначала на колени, а потом и на ноги. Минуты через три мне это удалось.

Первым делом я занялся своими карманами, но мог бы не беспокоиться, потому как, кроме носового платка и мятой десятки, ничего там обнаружить не удалось. Бедный Митяй, он бы понапрасну потратил на меня свое время. Подонки, кроме бумажника, увели у меня техпаспорт и права.

Шатаясь, как новорожденный теленок, я благодарно смотрел на мир, из которого меня только что хотели вежливо попросить. Ни с той, ни с другой стороны магистрали машины не предвиделось. Костыляя на дрожащих ножках, я начал осмотр места происшествия. Ничего, что бросилось бы в глаза с поверхностного осмотра. Оставив дорожное полотно, я занялся обочиной и прилегающей к ней узкой полоской невостребованного поля. И тут мне повезло впервые за сегодняшний день. В рыжей траве, неприметные с первого взгляда, затаились очки, те самые очки, что совсем недавно я видел на симпатичной мордашке молодой преступницы. Очевидно, когда она бросилась под машину, а потом притворно упала, очки при падении слетели и, на мое счастье, схоронились в траве. Через носовой платок за дужку я поднял этот ценный экспонат и внимательно рассмотрел. Правый окуляр при ударе о землю оказался выстекленным, а в остальном они идеально годились для идентификации. Я рассмеялся злорадно и мстительно. Посеять очки на месте преступления - все равно что оставить адрес своего места жительства. Самое позднее через неделю подонкам предстоит немного потолковать с Максом, и, честное слово, я бы на их месте этого не хотел.

Удача меня окрылила, и буквально через какие-то пять минут я нашел правую линзу, причем абсолютно целую. Дальше - больше. Невдалеке я наткнулся на неглубокую ямку, засыпанную желтой травой, и понял, где хоронился мерзавец, поджидая добычу. Ну что же - и мой улов не плох, теперь посмотрим, кто кого поймал. Незнакомец, бить я тебя буду долго и утомительно, чтоб другим было неповадно. А тебя, моя несостоявшаяся попутчица, я сдам в милицию за угон транспортного средства. Много мне не надо, я добрый, мне достаточно того, что ты проведешь несколько ночей там, где я того попрошу. Уверяю, девочка, ты сразу постареешь лет на десять, если вообще выйдешь живой. Ну а пока, извините, мне нужно поскорее отсюда сваливать. Очень скоро, поняв свою оплошность, вы непременно вернетесь за очками, если вы, конечно, не полные кретины, а я сейчас к нашей встрече не готов.

После получасового тревожного ожидания мне, наконец, удалось остановить горбатый "Запорожец", двигавшийся в сторону дач. За рулем сидел словоохотливый дед, разговаривать с которым у меня не было ни сил, ни желания. После нескольких попыток меня растормошить он обиженно умолк и заговорил, только когда мы приехали.

– Десять рублей, - сказал он просто и понятно.

Дача, где полтора десятка лет назад устраивались шумные оргии и задушевные вечера, почти не изменилась. Когда-то шикарная, теперь на фоне своих двухэтажных сестер она смотрелась более чем скромно. Дай Бог, чтобы таким оставался и хозяин, впрочем, к роскоши он не стремился никогда. Просто жил, читал книжки, любил водку и баб, а еще он ловил мошенников, грабителей и убийц и делал это поразительно ловко. Да видно, кому-то эта ловкость стала поперек горла. Что делать, меняются времена - меняются нравы. Жаль только, что вместо совести теперь в чести обман, корысть и подлость.

Через редкие штакетины забора за мной молча и выжидательно следил черный нос сенбернара, не проявляя при этом ни вражды, ни дружелюбия.

– Какой хороший песик, наверное, очень умный и порядочный, пойди, дорогой, позови хозяина, скажи - дело до него есть.

Тяжело выдохнув, пес поплелся в глубь двора и, к моему удивлению, через некоторое время вернулся в сопровождении Толика. Мамаев изменился. Он похудел и ссутулился. Его унылый нос совсем повис и стал похож на сизый баклажан, случайно засунутый в красные помидоры щек.

– Что вы хотите?
– спросил он, даже не удосужившись меня узнать.

– Пахан Мамай!!!
– заорал я, вспомнив кличку, которую знали только в нашем узком кругу.
– Б...дей принимай!!!

– Мой кровать не сломай!
– автоматически отозвался он на наш старый пароль. Несколько секунд он меня разглядывал, а потом тихо выговорил уже забытую мною фразу: - Пришел Кот Гончар, готовьтесь, девки, будем обжигать горшки. Господи, да ты ли это, Котяра облезлый, какими судьбами?

– Всякими, Толик, пусти меня в дом и для начала перевяжи мою бестолковую дыню.

– Ну конечно, что ж ты стоишь как не родной.

– Не приглашаешь, - заскромничал я, проходя вовнутрь.

– Котяра, да ты в крови. Что случилось?

– Пустяки, меня тут неподалеку немного грабанули.

– Этого еще не хватало, ты хоть запомнил их?
– колготился Толик, бинтом превращая мой уникальный череп в бесформенный тюрбан.

– Только одну, зато очень хорошо, и даже сорвал с нее очки.

– Ну тогда проблем не будет. А у тебя что-нибудь ценное с собой было?

– Ага, три бутылки водки, которые я хотел с тобой распить, а еще права и техпаспорт на прошлогоднюю "девятку".

– Да хрен бы с ними, восстановишь, а водку мы и так найдем.

– И саму "девятку" тоже, - монотонно бубнил я, морщась от боли.

– Да хрен бы с ней с... Что? Что ты сказал?

– Машину, говорю, угнали, тупой, что ли?

– Так чего ж ты молчишь? Надо немедленно заявить. Где ее у тебя подрезали?

– Недалеко отсюда, километров пять, не больше.

– Тут у одного барыги есть телефон, я сейчас позвоню своим, говори госномер или лучше запиши цвет, модель, на чье имя зарегистрирована, а я пока оденусь. И не забудь о приметах преступников!

Это он мне кричал уже из-за стены, а я раздумывал, стоит ли привлекать к этому делу наши официальные органы. Решив, что все-таки стоит, я набросал все известные мне данные и вручил их Толику.

– Я мигом, - пообещал он, убегая, - если будет скучно, открой холодильник.

От нечего делать и невозможности размышлять я под охраной пса пошел осматривать мамаевские угодья. Участок готовился к зимовке, и потому ничего интересного в нем не было. Только в углу, отгороженном металлической сеткой, прыгали в неволе с десяток кроликов. Прямо скажем, хозяйство не слишком большое для громкого титула - кроликовод. Подойдя поближе, я несколько минут наблюдал за симпатичными зверьками. Когда возвращался назад, случайно наткнулся на ямы, закрытые мелкой сеткой, и сначала подумал, что это своеобразные резервуары для сбора дождевой воды. Подойдя ближе, я буквально обалдел. На дне каждого такого колодца на глубине не менее двух метров лежали, стояли, прыгали и спаривались полчища длинноухих грызунов. Смеясь, я попытался прикинуть, сколько же обитателей хотя бы в одной яме, но с таким же успехом я мог считать пчел, облепивших сахарный сироп.