– Чего уставился?
– громко спросил я, с удовлетворением отмечая, что слышу сам себя, хоть плохо, но слышу.

– Жду, когда ты скажешь мне спасибо, - глухо, как сквозь вату, ответил он.

– За что?

– За то, что позвал тебя потереть мне спину. Если бы не эта добрая русская традиция, то пришлось бы мне отклеивать тебя от стен.

– Свинья ты бессовестная, да если бы я на пинках не загнал тебя под душ, нас бы обоих отклеивали санитары. А они бы непременно перепутали наши кишки, и моя маленькая Милка получила бы бандероль, в которой вместе с прекрасным сердцем ее мужа лежала бы твоя жирная задница.

– А моя мудрая голова была бы измазана твоими гнилыми мозгами. Говорил тебе, пасут нас, а тебе все трын-трава. Вот тебе и похмельный синдром, вот тебе и агенты ЦРУ. Агенты не знаю, а вот следователь сейчас явится. Он уже с утра был, только я спящим притворился. Что говорить будем?

– А то, что есть, то и будем говорить. Ничего не знаем! Или это не так? Ты можешь сказать что-то другое? Что там произошло?

– Чего-чего, бомбу они нам в часы подложили. Говорил тебе, надо было бой у них отключить, а тебе хоть кол на голове теши. Умный больно, а правым я получаюсь.

– Мамай, во-первых, я тебе такого не говорил, а во-вторых, заткнись - без тебя тошно. Документы и деньги они, конечно, забрали?

– Конечно. А ты, никак, лыжи навострил? К сожалению, в данной критической ситуации такой номер не проходит. Они еще нас тут помурыжат, помяни мое слово.

Следователь пришел ближе к вечеру. Сосредоточенный и важный, как индюк, он, даже не осведомившись о нашем здоровье, сразу же перешел к делу:

– Меня зовут Андрей Сергеевич. Ваши имена я знаю. Ответьте мне, кто устроил на вас покушение?

– Милый Андрей Сергеевич, - как наиболее слышащий заныл Мамай, - то же самое я хотел бы спросить у вас. Кто мог совершить на нас покушение?

– Не фиглярствуйте, - казенным голосом приказал он.
– Отвечайте по существу вопроса. Иначе я буду вынужден принять жесткие меры.

– Насколько я понимаю, мы находимся в роли потерпевших?
– вежливо спросил Толик.
– А если это так, то ваши угрозы вызывают у меня чувство недоумения.

– Пока я вас ни в чем не подозреваю, - немного смягчился мент.
– Но только пока. Если вы и дальше будете запираться или молчать, то...

– Мы не собираемся молчать, напротив, нам самим хотелось бы знать, какой мерзавец хотел лишить нас самого дорогого - жизни. Но, увы, в этом незнакомом городе мы даже близко никого не можем подозревать.

– Какова цель вашего пребывания в этом незнакомом вам городе?

– Отдых и знакомство с чудесной природой ваших мест.

– И для этого вам понадобилось везти с собой два ствола?

– Исключительно на всякий случай, - простодушно заверил его Мамай.

– Что ты мне мозги пудришь?
– грубо, по-блатному спросил следователь.

– Простите, - вмешался я, - когда мы с товарищем были в более высоком звании и чинах, чем вы сейчас, мы себе не позволяли разговаривать в таком тоне. Вы назвали только свое имя, забыв при этом сообщить фамилию и должность, вами занимаемую. А так же объясните, на каком основании вы забрали наши документы, деньги и оружие?

– На том основании, что вы подозреваетесь.

– В чем? В том, что сами себя хотели подорвать?

– Ну, не знаю, что вы там хотели, чего не хотели. Но только метрдотель Гулуашвили подает на вас в суд иск. Он собирается привлечь вас к ответу за нанесенный ему ущерб. Думаю, что суд его иск удовлетворит, а сумма, между прочим, немаленькая. Так что, даже отбросив мои претензии, ваша прогулка в Сибирь получается очень печальной. Не хотел бы я оказаться на вашем месте.

– И сколько этот таракан хочет с нас взыскать?
– зло спросил Мамай.

– Кроме того, что уничтожена вся антикварная мебель, сам номер пришел в полную негодность. Выворочены все окна и двери, перекорежены трубы отопления. В общем, свои убытки он оценивает в двести тысяч в новом эквиваленте. Он, конечно, немного перегибает, думаю, что эксперты чуток снизят эту заявленную цену, но все равно на вашем месте я бы предпочел быть взорванным.

– В чем же дело?
– захлебываясь от обиды и негодования, посоветовал Мамай.
– Заткни себе в задницу гранату и иди к своему грузину.

– Я это к чему говорю, - игнорируя мамаевскую рекомендацию, невозмутимо продолжал следователь, - я говорю это к тому, что вам есть прямой резон рассказать мне всю правду. Возможно, я смогу вам помочь.

– Каким же образом?

– Мы постараемся найти этого террориста.

– Вашими бы устами... но поймите, мы в самом деле не можем даже предположить, кто мог это сделать. Вы хоть намекните, какой он на вид. Наверняка в наше отсутствие в гостиницу кто-то заходил, не могла же бомба в номер попасть с "мессершмитта"!