– А может, он забыл его дома.

– Нет, дома прибора не оказалось.

– Ну, батарейка села. Вы продолжайте, Валерия, я вас внимательно слушаю.

Мне было не очень приятно продолжать - начиналась щекотливая тема, - но словно с размаха бросившись в ледяную воду, я проговорила:

– Несколько месяцев назад Денис познакомился с русской девушкой, Татьяной, - я старалась говорить нейтральным тоном.
– Он увлекся ею, и наши отношения стали затухать, пока совсем не прекратились.

Борнштейн неловко кашлянул.

– Где он познакомился с ней?
– вежливо спросил он.

– Она приехала в Израиль в составе российской делегации, ее фирма заключила крупный контракт на поставку программного обеспечения для банков с фирмой, в которой работает Денис. Татьяна понравилась моему другу, они стали встречаться. Ко мне Денис стал приходить все реже и реже, пока не прекратил совсем. А четыре дня тому назад он исчез. Домой не звонит, мать волнуется, он оставил только записку.

– Записка у вас?

– Да, - я порылась в сумочке и достала записку - вот она, только она написана по-русски.

– Что тут написано?
– спросил Михаэль.

Я перевела текст. Он немного подумал, потом сказал:

– Оставьте ее мне.

Протянув ему записку, я спросила:

– Как вы думаете, Дениса можно найти?

Михаэль усмехнулся с легкой снисходительностью:

– Валерия, мы не в Сибири живем, где можно идти сутками и не найти живой души. У нас страна маленькая, у каждого добропорядочного гражданина имеется номер удостоверения личности. Проверим через пограничников - не вылетел ли ваш приятель за границу, а если он в стране, то все намного упрощается...

Меня приятно удивило знание израильским полицейским российских реалий.

– Надо позвонить его матери, спросить номер, - предложила я.

– Не надо, - остановил меня Михаэль.
– Как его точно зовут?
– и он застучал по клавишам компьютера, стоявшего перед ним на столе.

– Денис Геллер. Мать - Элеонора, отец - Сергей. Родился в мае 1971 года.

Михаэль продолжал увлеченно щелкать мышкой, перепрыгивая с одной программы на другую.

– Так, - сказал он, оторвавшись от компьютера, - за границу, по крайней мере, легально, Геллер не вылетал. В несчастных случаях за последние четыре дня не опознан, в дорожно-транспортных происшествиях его нет тоже, кредитной карточкой последний раз он пользовался пять дней назад и по сотовому телефону говорил три минуты утром восемнадцатого, то есть третьего дня. Сейчас посмотрю, чей это телефон...

Он нажал на кнопку и принтер в углу застрекотал, выдавая белый язык распечатанной информации.

– И это вы все узнали только по номеру удостоверения личности?
– я ахнула. Если у нашей полиции такие мощные компьютеры, то почему преступность до сих пор существует? Я бы потенциальных нарушителей водила бы на экскурсии в полицию и показывала, что можно о них узнать. Может быть они призадумались, прежде чем совершать разные пакости!

– Номер телефона, тель-авивский, - пробормотал Михаэль, вглядываясь в компьютер, - принадлежит гостинице "Дан-Панорама".

Выражение его лица изменилось, он попеременно смотрел то на экран компьютера, то на распечатку. Потом схватился за телефон, стоявший рядом с компьютером.

– Принесите мне данные за восемнадцатое, - коротко бросил он в трубку.

Через несколько секунд на порог появился молоденький полицейский еще с одной распечаткой в руках. Михаэль схватил ее и принялся просматривать ее сверху до низу. Наконец он нашел то, что его интересовало и углубился в чтение. Я сидела не шевелясь. Прошло несколько томительных минут.

Прочитав интересующие его сведения, Михаэль поднял на меня глаза и спросил:

– Как, вы говорили, фамилия девушки, которой увлекся ваш друг?

– Я еще не говорила вам ее, - возразила я, - ее фамилия - Бармина, Татьяна Бармина.

– Понятно, - протянул он, видимо раздумывая продолжать разговор или нет.
– Понятно... Мне нужно знать о нем и о Татьяне как можно больше.

– Да объясните мне, что все это значит?
– вдруг меня поразила страшная мысль.
– Постойте... Он не... он жив? Вы нашли его?

– Его, к сожалению, нет, - холодно ответил Михаэль.
– А вот Татьяну нашли. Вчера, в номере гостиницы "Дан Панорама", в Тель-Авиве. Она убита. Задушена.

– Этого не может быть...
– прошептала я изумленно и оглянулась на дверь - не слышит ли кто?

– Поэтому я и расспрашивал вас так подробно, Валерия, - сказал Борнштейн и успокаивающе накрыл своей ладонью мою.

У меня просто не было сил. Я откинулась в кресле и не могла ни о чем думать. В голове крутилась какая-то каша из обрывков слов.