– Что будешь делать?

– Спать.

– Ну прощай, Аркашки... Да скажи Мари, чтобы затворили двери консульства на ночь.

– Ладно. Скажу.
– Он вышел в приемную: - Мари, закройся!

Секретарша проводила его до крыльца:

– Можно я к тебе приду ночевать?

Небольсин притопнул валенками по снегу.

– Я ужасен...
– сказал он, морщась.
– Ты придешь - и, кроме спальной полки вагона, больше ничего не получишь. Спокойной ночи, Мари!

– Встань здоровым, Аркашки!
– Мари не обиделась: она была женщина умная, практичная.

* * *

На рассвете со стороны океана вошел на Мурманский рейд американский пароход. Белый, громадный, сияющий. На палубе его стояли два локомотива для Мурманки, землеройная машина для порта. Матросы, здоровые и рослые парни с закатанными до локтей рукавами, сразу выскочили по сходне на берег. Как малые дети, американцы расшалились в снегу. Лепили, радуясь забаве, хрусткие снежки, и скоро белые мячики заиграли в воздухе над причалом. Поручик Эллен, по долгу службы встречавший прибытие каждого корабля, стоял поодаль от сходен. В форме, при погонах, с оружием. Американцам плевать, кто он такой, и острый снежок больно заклеил контрразведке физиономию...

Эллен на такую демократическую непосредственность тоже слепил ответный снежок и, бросив его, спросил по-английски:

– Откуда пришли?

– Из Балтиморы.

– Пассажиры есть?

– Есть, трое...

Прибыл и союзный военный контроль, который возглавляли от англичан полковник Торнхилл, а от французов - граф Люберсак (оба прекрасно владели русским языком - даже без акцента). Поручик же Эллен затаился в сторонке на перехвате! Он просеивал через мелкое ситечко все то, что проскакивало через сети союзного контроля. Тут-то ему не раз попадались такие рыбины, что союзники долго потом завидовали своему русскому коллеге.

Вот и сегодня...

Контроль пропускал редких пассажиров. Архангельский архитектор Витлин - свой человек. Капитан русского генштаба со стареющей женой тоже не представлял для поручика Эллена никакой ценности. Но вот спрыгнул на берег - упруго и крепко - штатский господин ("вольный", как тогда говорилось). Этот "вольный" был еще сравнительно молод. На голове - кепка в крупную клетку. Хороший шарф был пышно взбит из-под ворота пальто. Приезжий сунул в рот короткую трубку, и до Эллена донесся запах гаванского добротного табака. Оглядев печальную панораму Мурманска, приезжий сказал:

– Вот это да-а! Здорово ребята устроились...

Эллен уже шагал вдоль гаванского забора. На выходе из порта он, не задерживаясь, сказал филерам:

– Русский. С трубкой. Вещей нет. Кепка. Взять!

И - взяли... Выпив кофе, Эллен выровнял перед зеркалом идеальный пробор и шагнул в свой кабинет. Задержанный сидел на стуле и даже не вздрогнул, когда стукнула дверь. Решетка на окне кабинета, как видно, не произвела на него должного ошеломляющего впечатления. Он только перекинул ногу на ногу и выпустил клуб дыма из трубки, когда поручик появился.

– Ну-с, - начал Эллен, уверенно рассаживаясь за столом, - с вашего любезного разрешения приступим?

– Попробуй, - ответил незнакомец с издевкой.

– Чем занимаетесь?

– Человеческой глупостью.

– Кто вы такой?

– А ты угадай...

Эллен протянул руку над столом:

– Документы!

– Пожалуйста... А вы разве грамотны?

– Немножко, - сознался Эллен.

Из документов явствовало, что задержанный - Алексей Юрьев (в скобках на американском паспорте была проставлена еще и вторая фамилия - Алексеев).

– Какая же из них правильная?
– спросил Эллен и спрятал документы задержанного в стол.

– Какая хочешь - такая и правильная.

– Партия?!
– выкрикнул Эллен.

– Погадай на картах, какая у меня партия...

Табуретка, ловко пущенная, вдребезги разлетелась об стенку. Юрьев перескочил на другой стул и остался цел.

– Ты сядь, - сказал он Эллену - Чего вскочил? У меня ведь чин небольшой, передо мною не маячь... не люблю!

И сколько ни бился Эллен, так и не получил ответа ни на один вопрос. Оставалось последнее средство - самое верное: передать Юрьева в руки палача Хасмадуллина. Сам же поручик был эстетом, поклонником Оскара Уайльда и не мог видеть, как из человека делают котлету.

– Через пять минут, - сказал он Юрьеву, показав на часы, я зайду сюда снова, и вы будете ползать у меня в ногах.

– Хорошо, - согласился Юрьев.
– Это даже любопытно. Пропустив Хасмадуллина в кабинет, Эллен проследовал в бокс. Там секретарша "тридцатки", в полном одиночестве, поставила на фонограф валик с новейшим танго и плавала в истоме.

– Сэв!
– крикнула она сквозь вопли музыки.
– А ты догадался предупредить Мазгуга, чтобы не перестарался?

– Нет, не предупреждал.