– Как?
– воскликнул Небольсин.
– Эта жалкая "Купава"? Но у немцев же артиллерия больше нашей... и намного!

Офицер связи Уилки поднял стакан.

– О, мужество русских!
– сказал он, обнимая пьяненького Чоколова. Иногда не хватает калибра, но зато в избытке мужества. Мне это, черт побери, всегда в русских нравилось.

Небольсин печально замолк. Уткнулись в тарелки и бравые миноносники. Это правда: мужества было - хоть отбавляй, но зато не было орудий. Их снимали с кораблей и ставили на берегу - жерлами в океан. А надо кораблю идти в море - пушки снова тащат с берега, опять крепят на палубах. И такая чехарда уже надоела, и было стыдно перед союзниками...

Чтобы как-то разрушить гнетущее молчание за столом, Небольсин сказал:

– "Варяг", гордость России, снова с нами, господа!

– Мученики, - вздохнул симпатичный лейтенант Юрасовский, который, кстати, и командовал эскадренным миноносцем под названием "Лейтенант Юрасовский".

– Почему мученики?

– А ты разве не знаешь?
– И кавторанг Чоколов объяснил: - Японцы переделали на "Варяге" все гальюны на свой лад. Ни тебе сесть, ни тебе встать. Говорят, ходят по двое, как близнецы. Один гадит, а другой его держит... Потом меняются ролями!

– Я знаю японцев, - добавил Уилки, показав ноготь.
– У них на кораблях вот такие громадные муравьи, удивительно кусачие. Это вас еще ждет на флотилии, если они не подохнут от холода!

Британский консул Холл заговорил, а Уилки быстро и смекалисто переводил непонятливому Чоколову.

– Плохие гальюны, - к лучшему, - утверждал консул авторитетно.
– Не знаю, как у вас, но на флоте его королевского величества гальюны - нечто вроде клуба для матросов. Меньше будет и у вас вредной политической агитации...

– Чепуха!
– возразил хамоватый князь Вяземский.
– У нас, консул, есть фитили на баках. Именно там, возле обрезов для курения, и возникают все заговоры бунтов. Даю руку на отсечение, что каждого матроса, выкурившего у обреза тысячу папирос, можно смело расстреливать: он уже революционер!

Холл не пожелал развивать эту тему далее.

– Небольсин, - строго посмотрел он на инженера, - можете вы не задерживать союзных грузов?

– Нет, я вынужден их задерживать, - ответил путеец.
– У меня железный график движения. Воинский график! Четыреста тысяч пудов грузов в одном направлении - вот суточный предел дороги... Я сделал, сэр, все, что мог, с вашими пикринами...

– Перекатил их со своей дистанции на чужую?
– захохотал Уилки. Аркашки, ты очень славный парень, но...

– Ты тоже славный, Уилки, - в тон ему ответил Небольсин.

Чья-то рука легла сзади на плечо инженера:

– Аркадий Константинович, я вас ищу...

Небольсин повернулся; перед ним стоял толстенький, упитанный, как боровок, главноначальствующий в Кольском заливе и на Мурмане капитан первого ранга Коротков.

– Да, госпожа Брамсон мне говорила. Я к вашим услугам.

– Зайдите в штаб, - попросил Коротков.
– Есть дело...

Прежде чем зайти в штаб, Небольсин заглянул во французское консульство. В медленно сочившемся над заливом рассвете колыхался трехцветный флаг союзной Франции, выше на горе трепетал, вытянутый по ветру, флаг Британии. Не было только американского. Но поговаривали, что Америка тоже ввяжется в эту мировую бойню... Будет тогда здесь и звездный стяг САСШ! В пустынном вестибюле барака консульства - ни души.

– Лятурнер!
– позвал Небольсин.
– Где вы?

Вышла в халате француженка-секретарша и, повиснув на шее путейца, поцеловала его в щеку:

– Мой Аркашки... мой лубовь...

Небольсин вскинул руки, защищаясь от поцелуев:

– Умоляю тебя, Мари, оставь меня!
– И мохнатым медведем, широко ступая, он ввалился в двери барачного салона Французы как раз завтракали.

– Садись!
– Майор Лятурнер придвинул ногою стул. Раскинув полы шубы, Небольсин присел возле железной печки, гудящей от быстрого пламени, погрел руки:

– Спасибо... Я зашел только узнать: нет ли чего из Франции? Для меня от моего брата?

– Нет, Аркашки, - ответил Лятурнер.
– Сейчас одну из частей русского корпуса переводят под Салоники. Может, твой брат напишет тебе прямо из Македонии?

Небольсин вздохнул. Французы сосредоточенно наедались. Чуточку просветлело, - пасмурно и хмуро. На фоне берега отпечатался силуэт "Варяга", и Небольсин опять не смог сдержать в себе гордости русского человека.

– Вы слышали? Мурманск пал... пришли сибиряки!

Французы встретили эту новость кисло:

– На "Варяге" надо менять все каналы стволов. Снаряды там болтаются в пушках, как ножка у нашей Мари в русском валенке. Мы уже достаточно потратились на ремонт ваших кораблей. Пусть теперь раскошелятся англичане. Сюда идут еще две ваши развалины - "Чесма" и "Пересвет", тоже откупленные у японцев.