Это отрезвило.

Буй-Тур внимательно прислушался к своим ощущениям, гадая, отчего ему так похорошело, и вдруг уловил смущённый, слегка виноватый и в то же время полный надежды взгляд девушки.

– Это твоих рук дело? – догадался он. – Пардон, глаз?

На щёки Аглаи легла краска.

– Извини, я хотела… просто само по себе вышло…

– Дистанционное психическое оперирование.

– Папа называет это лажением. Я не думала, что смогу… у тебя аура очень тревожная… и я попробовала…

– Слегка почистить её.

– Прости, пожалуйста.

– Ничего, очень даже интересно. Ты на всех так можешь влиять?

– Нет, конечно, только на родственные… не знаю, как объяснить…

– Психонатуры.

– Да, верно, – обрадовалась Аглая, потом тревожно свела брови, положила ладошку на руку Гордея. – Ты не сердишься?

По руке Буй-Тура протёк щекочущий ручеёк тепла и удовольствия.

– Значит, я родственная натура?

Она отняла ладошку.

Он чуть было не схватил её руку, чтобы продлить удивительное ощущение.

– Прости, я иногда перехожу грань шутки. Ты случайно не целительница?

– Нет, но могу видеть, что у человека болит. А вот отец может лечить, хотя и не занимается лечебными практиками.

– Всё равно ты в него пошла.

– Скорее уж в деда, – улыбнулась Аглая, – он известный целитель, к нему со всего Кольского полуострова едут лечиться. Отец от него многое перенял.

– Мне всё больше хочется познакомиться с ним.

– Давайте познакомимся, – раздался за спиной Буй-Тура негромкий басовитый голос.

Он оглянулся.

К столику подошёл высокий седоватый мужчина с умными карими глазами, волевой складкой губ, со шрамом на виске. Одет он был в обычный белый летний костюм, сидевший на нём как вторая кожа. Одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять, на кого похожа Аглая.

– Я присяду?

Буй-Тур спохватился, встал, протянул руку:

– Гордей.

– Антон Гамаюн.

Отец Аглаи сел рядом с дочерью, смотревшей на него вопросительно, хотя и без удивления. Он дотронулся до её локтя:

– Проходил мимо, почуял тебя. Я всего лишь на минутку.

– Ваша дочь рассказывала о вас, – проговорил Буй-Тур, ощущая ток холодного воздуха от собеседника: его откровенно оценивали и прощупывали на тонкополевом уровне.

– Ваша? – приподнял бровь Антон Анурьевич.

– Твоя, – наметил улыбку Гордей. – Мы одного поля ягоды.

– Хотелось бы верить. Дочь тоже говорила о тебе, ты спас её от бандитов.

– Ерунда.

– К тому же ты работаешь на Славянский Союз, верно?

Буй-Тур глянул на Аглаю.

На её щеках выступил румянец, но глаз она не опустила.

– У меня нет тайн от…

Буй-Тур поднял руку, останавливая девушку:

– Всё понимаю, никаких претензий. Только я служу более конкретной организации, принадлежащей вечевой службе Рода.

– ВВС.

– Вот и ты слышал о ней. Тоже в наших рядах?

– Нет, я учёный и занимаюсь изысканиями следов древних цивилизаций вне национального фона. Мне предлагали вступить в ваши союзы, из РНХЦ приходили.

Буй-Тур покачал головой.

– Русская неохристианская Церковь не входит в наши структуры, это епархия Союза тайных Орденов Европы и Америки.

– Мне безразлично, – пожал плечами Гамаюн. – Я не занимаюсь политикой. Вектор моих интересов в настоящее время устремлён в глубь гиперборейской истории.

– Которую никто из ортодоксально мыслящих историков не воспринимает напрочь.

Гамаюн пропустил слова Гордея мимо ушей.

– Вот она, – Антон Анурьевич кинул взгляд на дочь, – больше увлечена движением возрождения ведичества и славянства в целом.

Аглая стоически выдержала взгляд Буй-Тура. Было видно, что она уважает отца и в то же время имеет своё мнение по теме разговора.

– Зато мне небезразлично, что творится на моей земле, – усмехнулся Гордей. – Поэтому я и пытаюсь нейтрализовать Криптосистему в силу своего разумения.

– Криптосистему?

Рядом со столиком возник молодой человек в белых штанах и майке с надписью «Не флуди». Он улыбнулся Аглае и что-то быстро сказал на ухо её отцу.

– Иду, – откликнулся Гамаюн, встал. – Извини, меня ждут. Хотелось бы встретиться по свободе и поговорить обо всех этих… Криптосистемах. Не возражаешь?