Он молчал.

– Это она, - сказала Лика.
– Я-то ее хорошо вижу - со вторым зеркалом. С тем.
– Она вздохнула.
– Значит, я скоро умру, - она отошла от трюмо, опустив голову.

– Разве ты больна?

– Для этого не надо болеть, глупый... Слушай!
– Она вдруг опять схватила его за локоть.
– Ведь это ты должен знать!
– Она зашептала: - Возможен... скажи: возможен метемпсихоз?

– Это что, что? Это что такое?
– не понял Николинька, машинально освобождая руку. Но Лика держала цепко.

– Переселение душ. В другое тело, - сказала она.

– Это из сказки?

– Нет, взаправду. Представь...

Николинька вдруг застыл, вскинув брови. То, что он знал, отнюдь не перечило такой мысли.

– А почему бы и нет, - сказал он громко и с той особенной тонкой усмешкой, какая была у него в классе, на уроках, если он раньше других находил ответ.
– Спонтанный порядок частиц в зоне бифуркации... Это как матрица, и тогда...

– Стой! Понятно, - оборвала Лика. Она почти повисла на его руке. Все ясно! Ясно! я все поняла!
– Слезы заблестели в ее глазах.
– И времени уже не было... Ты знаешь, кто я? Я оса! Я все помню! Я помню то, что здесь было тогда! Нож разрезал мне грудь...

Она вдруг толкнула прочь его локоть и села - прямо на пол, у стенки.

– Это было вон там, - сказала она всхлипнув.
– За той дверью. Еще в машине, когда отец сказал мне, мне стало как-то... Я не могла уснуть. Еще жара... И все слушала!
– вскрикнула она вдруг.
– Как тогда. Тогда тоже была жара. И мы ждали и слушали. Ждали... его шаги! А потом... Потом дверь распахнулась, и внесли цветы. Море цветов. На весь пол - от крови!
– Она засмеялась.
– Может быть, все это бредни? И мне просто приснилось? Скажи, - она встала с пола и вгляделась в него.
– Ты о своей матери часто думаешь?

– Э-э...
– Николинька заморгал.
– А почему такой вопрос?

– Ты отвечай, а не почемучкай.

– Тогда часто. Или, вернее, не очень. Да, вот это правильно: не очень часто, - он качнул головой для пущей твердости.

– Ага. А тебя отец много заставлял заниматься?

– Отец? Раньше - да... а теперь мало, потому что я сам уже умею.

– Что ты умеешь?

– Ставить перед собой задачу.

– Как мило. А если я поставлю задачу перед тобой? Ты сумеешь решить?

– Смотря какая задача. Если из высшей математики, то...

– Причем тут она! Возьми меня на руки и отнеси в спальню - вот тебе задача.

– Ну, это-то, конечно, это нетрудно, - сказал Николинька, ухмыляясь.

Он слегка крякнул, присев, подхватил ее одной рукой под колени, другой за шею, распрямился без видимого труда и, выйдя из зала, стал медленно подниматься по лестнице вверх, стараясь не нашуметь. Лика вся как-то съежилась у него в руках и притихла, закрыв глаза. У дверей спальни он повернулся боком, толкнул плечом дверь, а потом поднес Лику к ее койке и поставил осторожно на ноги.

– Что теперь?
– спросил он.

– Хорош...
– сказала она как-то тонко и хрипло. И вдруг вся осела пред ним и раньше, чем он успел что-нибудь понять, стала целовать ему ноги.

– Ну это уж... Это лишнее, - забормотал он, улыбаясь и хмурясь. Отступить от нее он, однако же, не смел. Она сама затрясла головой, от него отстранившись, и провела по лбу тыльной стороной руки.

– Вот что. Ты сядь, - велела она.

Он опустился подле нее на корточки. Тогда она расстегнула ему ворот рубахи, дернула за рукав, обнажив мясистое жирное его плечо, и предупредила:

– Теперь не ори. Будет больно.

И вдруг впилась зубами у самой его шеи, сильно, но лишь на миг. Он засопел, испуганно вздрогнув, но честно не проронил ни звука.

– Ну вот, кровь, - сказала она, тронув пальцем укус.
– На этом и точка. Это мой знак тебе - знак любви и братства. Это ты помни - потом, когда все поймешь. А теперь спать. И завтра ни слова. Ты понял?

Он кивнул. Потом почесал плечо.

– Ничего-ничего. Я не ядовитая, - сказала Лика.
– Иди в постель. Да: и заткни, пожалуйста, эти дьявольские часы. Им здесь не место.

Ни слова не говоря, он взял часы с тумбочки, вскрыл им корпус и сломал пружину.

– Спасибо, - сказала Лика.
– Все равно они врут... А так зато сверчок слышен...

Сверчок действительно стрекотал.

– Ты ведь знаешь теперь, о чем можно просить сверчков, верно?
– спросила она.

– Но ведь это сказка, - сказал Николинька.

– Нужды нет: можешь попробовать. Сходи, встань на колени и сам проверь. Не хочешь?

– Н-н-ет...

– Ну, как знаешь. А я, может быть, позже пойду. Все равно у меня тень. И пока моя ночь не кончилась... Кстати: ты молишься на ночь?
– Кому?