В связи с этим не может не вызвать удивление тот факт, что Познанский не дает даже самого краткого обзора имеющихся сборников заговорных текстов и основных архивных собраний. По-видимому, специфика книги как дипломной работы, обусловила ее структуру, главное место в которой должно было принадлежать обзору имеющихся научных исследований, представленных весьма подробно и систематично. Можно сказать, что в книге Познанского подведены весьма внушительные итоги того, что было сделано в русской и европейской науке в области изучения заговров как фольклорного жанра.

Подход к изучению заговоров без учета связи их формы и функции (в сущности такой же, как и у традиционных демонологов) не позволил Познанскому перейти к целостному рассмотрению заговора как явления культуры.

Отвергая теорию Потебни, который строил происхождение заговоров на основе эволюции различных видов сравнения и параллелизма, Познанский предлагает собственную схему эволюции формы заговора. Он считает, что словесная формула заговора появилась для пояснения возникшего ранее магического обряда, а затем приобрела самостоятельное значение. Это положение коренным образом расходится с результатами исследований этнографов, фольклористов и религиоведов последующего времени, на что прозорливо указал в своей рецензии Е.Кагаров 15.

Действительно, анализ заговорных текстов, имеющихся в распоряжении современных исследователей, показывает, что далеко не все из них возникли из обряда, и представляют собой неизмененные словесные формулировки обрядовых действий 16 .

Достаточно спорным представляется и высказанное Познанским положение о том, что забывание первоначального смысла совершаетмых обрядовых действий способствовало совершенствованию словесной формы заговора. Исследователи первобытной культуры однозначно показали, что для первобытного сознания слово и действие одинаково существенны и материальны. Поэтому Познанский и не может объяснить двойственность упоминаемого в заговорах образа целителя болезни. Рассматривая образ гигантской щуки, он пишет: "Совершенно невозможно объяснить, как щука обратилась в олицетворение грыжи" . Механизм такого превращения наглядно показал В.Г.Богораз-Тан на примере все того же образа щуки 17 .

Вместе с тем Познанский весьма аргументированно показал, что заговоры занимают особое и своеобразное место в системе фольклорных жанров. Возникнув в глубокой древности, они продолжают бытовать и в настоящее время. Именно по этой причине внешне простой и незамысловатый текст заговора часто содержит весьма интересный сплав разновременных компонентов.

Заговоры основывались на знаниях, существовавших как бы в двух измерениях - положительном и отрицательном. Это было подмечено еще в XVI веке знаменитым французским демонологом Реми. Он считал, что знахарь, который лечит людей, является носителем "чистого" знания, а колдун, заключивший договор с дьяволом, действует благодаря "черному" знанию, полученному от своего повелителя.

В заключение следует сказать несколько слов и об истории собирания заговоров. Оно прибрело широкий размах с 1847 года, когда было организовано Русское географическое общество. Его этнографическое отделение явлось координирующим центром, вокруг которого объединились усилия любителей старины и краеведов, живших по всей России. Они постоянно присылали в архив общества свои записи и обнаруженные ими тексты.

Постепенно расширялись районы их деятельности, и к концу XIX века материалы стали поступать и из Сибири, и с Севера. Этому процесу способствовала и организация Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева, которое регулярно рассылало специальные памятки по собиранию материалов о народных средствах лечения. Большое количество ценных текстов было собрано и в архиве Министерства юстиции.

Все эти материалы дополнялись многочисленными публикациями в местной печати (например в многочисленных "Губернских ведомостях") и были использованы при составлении крупнейших сборников заговорных текстов "Великорусские заклинания" Л.Майкова (1869) и "Русская народно-бытовая медицина" Г.Попова (1903).

Несколько отличается от названных изданий сборник П.С.Ефименко "Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии" вып.II. (1878). Он содержит не только записанные собирателем тексты, но и выписки из старинных рукописей. Большое количество стариных заговорных текстов опубликовано и в труде Н.Н.Виноградова "Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч." (1910) К сожалению все названные книги, за исключением недавно переизданного сборника Л.Майкова, в настоящее время представляют большую редкость. 18

Вот почему перед современным исследователем открываются практически неограниченные возможность изучения заговора как в его живом бытовании, так и в историко-этнографическом плане. Думается, что публикация книги Н.Познанского и намеченная в ней методика исследования будут служить этой цели.

Ф.С.Капица

Примечания к статье Ф.С.Капицы.

1 См.,например, сообщение А.А.Зализняка "Древнейший восточнославянский заговорный текст"//Исследования в области балто-славянской духовной культуры. Заговор.М.,1993, с.104-106.

2. В.Р.Петров. Заговоры// Из истории русской и советской фольклористики. Л.,1981. С.77-142 (Публикация подготовлена А.Н,Мартыновой).

3. А.Н.Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу.М.,1865. Т.1. С.43-44.

4. Там же, с.414.

5. Миллер О.Ф, Опыт исторического обозрения русской словесности. СПб.,1866. вып. 1. С.84-85.

6. Крушевский Н. Заговоры как вид русской народной поэзии. Варшава. 1876. С.23.

7. там же, с.27.

8. См прежде всего следующие работы А.А.Потебни: Малорусская народная песня по списку ХVII в. Текст и примечания. Воронеж, 1877 и Из записок по теории словесности. Харьков, 1905.