Такое вот было начало. А далее я оборудовал кухню, дубовые доски для стеллажей мне прислал из Набережных Челнов мой друг детства Димок. Еще часть полок мне достались из гаража других моих друзей - Ошаниных. На них я взгромоздил всякие красивые баночки для специй и другую посуду. Потом появился раскладной стол, стулья и - друзья.

Однажды была компания, и среди них Георгий Садовников. Я ушел провожать до метро гостя, а когда вернулся, Георгий весело сообщил, что благодаря мне он выиграл бутылку коньяка. А было все так: возник между гостями спор о моей кухне, и какая-то дама заявила, что кухня, дескать, правда красивая, и стеллажи, и баночки всякие.

– Но ведь это декорация, - сказала она.
– Неужели вы думаете, что, если на баночке написано "Душица", или "Специи для рыбы", или "Ваниль", так там это и лежит?

– Я думаю, все туда и положено, - сказал Георгий.
– Называйте три баночки, любые, и если там не окажется названного, несу коньяк, ну а если окажется...

Ударили по рукам, баночки извлекли и убедились: они были наполнены тем, чем надо. Тут же за столом, уже при мне, Георгий продолжил шутку: он, дескать, будет приводить гостей и провоцировать их на спор, а мое, хозяйское, дело наполнять баночки содержимым. Коньяк же мы поделим пополам... И он же изображал, как, принимая подружек, я подвожу их к окну, откуда хорошо видны окна зубной поликлиники напротив, и говорю: "Смотри, как они мучаются, а ты-то чего боишься?"

Но была еще одна поучительная историйка, которую мы не раз с Георгием вспоминали. Пили в компании водку, а потом, как случается, она кончилась, и на вопрос жаждущих, нет ли чего в заначке, я извлек бутылочку виски, которая украшала бар: квадратная, темно-коричневого стекла, с колпачком, сделанным в виде золотой рюмочки, и перевязанной широкой цветной лентой.

Георгий взял ее в руки, чтобы содрать ленту, и вдруг, помедлив, произнес, что ему почему-то жалко портить такую красоту.

А я добавил, что мне было бы совсем не жалко, случись у кого-нибудь день рождения... Такую бутылочку не грех и подарить... И тут жена моего приятеля по Балакову Юля, представи-тельная такая дама, она и заглянула ко мне на пять минут, вдруг объявила, у нее грядет день рождения. Тут за столом и возникла пауза.

Пытаясь как-то спасти положение, Георгий спросил натянуто: "Но это, наверное, нескоро?" На что Юля невозмутимо ответила: "Почему нескоро? На днях!"

После некоторого замешательства, а все смотрели на меня и ждали решения, я протянул бутылку Юле, и она тут же засунула ее боком в дамскую сумочку, которую держала на коленях. Потом попрощалась и ушла.

Я видел, каким долгим взглядом проводил ее Георгий. А когда мы остались одни, он, сжав зубы, произнес, что лучше бы, дурак, не медлил, а вскрыл эту бутылочку... Ведь чувствует он, чувствует, что она нас всех надула!

– Ну почему?
– пытался возражать я, хотя сам подумал то же самое. Уж больно хватко проделала она все это и слишком быстро смоталась... Может, боялась, что мы ее разоблачим?

А потом я вспомнил: мы же были с женой на ее дне рождения там, в Балакове, и время года было другое. Чтобы не огорчать Георгия, я сообщил об этом не сразу. Но когда сказал, он повто-рил с каким-то мучительным выражением лица, что почувствовал фальшь в ее голосе, но это ему впрямь наука, не верить таким представительным дамам и не сентиментальничать над бантиком, когда общество жаждет выпить...

Однажды попал я в гости к знакомому моих знакомых, это был приятель Садовникова, полковник какой-то технической службы, адрес не указываю, иначе этот рассказ в качестве доказательства может использовать дражайшая милиция. Я так нализался у него всяких наливок, что спутал его жену с кем-то еще и полез к ней под столом под юбку. Слава богу, меня деликатно осадили.

Но далее выяснилось, что все наливки сплошь самогон, производство которого он наладил на своей кухне. Не кухня, а шедевр технического искусства, целая лаборатория: под мойкой шкафчик, а там в емкости на пятьдесят литров выдерживается бражка, а с ней в переменку другая, уже готовая к работе.

Ну и далее сам аппарат, похожий на космический, с серией приборов для точной температу-ры, давления и очистки.

И тут меня заело. Полковник непонятно каких войск умеет делать такие красивые наливоч-ки, а я, у которого, можно сказать, в генах самогонка, ни достать, ни перегнать, ничего остально-го... Не умею.

В общем, решил делать по науке: изучил чужой опыт, и прежде всего опыт отца. Достал разные умные книги, в том числе кухонную библию Молоховец, всю ее по водочной части вы-зубрил, змеевик (он же холодильник) достал через сына и приступил к делу. Но с ходу промашку совершил: перепутал в рецептуре объемы и на три килограмма сахара всадил килограмм дрожжей.

Кто из опытных, тот уже знает, что было дальше. Долго те дрожжи в теплой воде, как положено, рукой разводил и сахар тоже, от него в рыжей воде веревки от мешковины всплывали. Никогда не думал, что сахар может быть таким грязным.

А после того как развел, поставил в трехлитровой кастрюле на кухне в уголок и со спокой-ной душой ушел на работу. А когда вечером вернулся, обнаружил, что пена из кастрюли торчит на полметра вверх и вот-вот хлынет на пол.

Притащил я спешно ведро, разделил содержимое кастрюли пополам, а сам сел ужинать. Через час увидел: обе емкости опять с верхом и пена продолжает лезть наружу. Я тогда большой бидон вытащил на десять литров и снова часть бурды поделил. Смотрел телевизор, а глазом косил на брагу, потому что не знал, что от нее еще ждать. Она же скоро, не успел фильм закончиться, из всех трех посудин полила через край.