Приставкин Анатолий Игнатьевич
Шрифт:
– Ее звали Светой. Не помнишь? Я сознался, что Свету не помню. Но в целом они смотре-лись и были ну почти как... Как "маленькие лебеди"...
– Да ты должен был запомнить!
– сказал Серега, постаравшись не заметить упоминание о лебедях.
– Она сидела от тебя по левую руку...
– и добавил со смешком: - От нее-то и сбежали!
– Сбежали... На Байкал?
– спросил я.
– С Байкала тоже.
Далее рассказ зашел о самой свадьбе, которую сыграли по всем правилам, одарив молодых и цветами и стихами. И в спальню, как водится, проводили, и...
– Ну к чему такие подробности?
– запротестовал вдруг Петя.
– Сами-то мы были не очень...
– Не очень - что?
– Не очень - кто, - поправил он.
– Не очень были мужчинами.
– Ну, ты преувеличиваешь, - вяло возразил Андрей.
– Смылись. Правда. Но ведь и дела были... На Байкале.
Оставив новобрачную в номере, пока она спала и видела золотые сны, на зорьке, крадучись, поэты удрали на Байкал, и молодожен Серега тоже. Любовь его к этому времени поостыла. А бегать от женщин он, сдается, привык.
Через день получили от молодой жены Светы телеграмму, что она едет к ним на Байкал и просит дождаться ее в Слюдянке. Недолго раздумывая, поэты рванули в Усть-Баргузин. Новобрач-ная их догнала, застав в гостинице. Но пока объяснялась с дежурной, они махнули через окошко на пристань, благо у причала стоял рейсовый теплоход "Комсомолец"...
Света помахала им ручкой с причала и направилась к знакомым геологам, подсев на вертолет, который направлялся в верховье Байкала. Но, видимо, не рассчитала: пока добиралась от геологов на попутном вездеходе до Верхнего Ангарска, дав по рации знать в поселковый совет, чтоб поэты ее ждали, последние немедля вернулись на теплоход, который заночевал в Ангарске, и уплыли в Листвянку, а оттуда в Иркутск.
В иркутской гостинице она их таки настигла. Дежурная торжественно объявила Сереге, что к нему приехала жена и ждет его в номере.
– Жена?
– переспросил он почему-то охрипшим голосом.
– Это какая?
– А у вас их что, много?
– удивилась дежурная.
– Ну, значит, та, что половчее других...
Бедный Серега аж зарыдал от горя... Он так соскучился по Москве, по москвичкам, по ресторану в Доме писателей... Хочет туда лететь!
При упоминании о ресторане друзья немедля поддержали его.
Ну и далее: самолет, такси, Дом, ресторан...
– И чемодан, - добавил без улыбки Петя.
– Это и правда неожиданность.
– Я с сочувствием посмотрел на Серегу. Он снял очки, на глазах его были слезы.
– И как это я...
– всхлипнул, шмыгнув носом.
– Ума не приложу... Но она мне правда понравилась...
– Великолепная девчонка, - подтвердил Андрей.
– Выпьем за нее?
– А если она в Москву нагрянет? Великолепная ваша...
– поинтересовался я и посмотрел на чемодан. И вслед за мной все посмотрели на чемодан.
Серега вздрогнул, слезы у него мгновенно просохли.
– Нет, - сказал он, заикаясь.
– Не может приехать. Не должна... И зачем?
– Как - зачем? Ты муж? Или не муж?
– Не знаю, - бормотал Серега.
– Но ты хоть написал ей?
– Я потом, - пообещал Сергей. И, подумав, добавил: - Когда успокоюсь.
– Хочешь, я напишу, - предложил Петя. Теперь все смотрели на Петю, он невозмутимо уплетал картошку, сочно похрустывая гурийской капусткой.
– М-да, - промычал Андрей.
– А такая была любовь!
– Мне показалось, что он ерничает.
– А у поэта не бывает "не такой любви", - парировал Серега.
– После которой остается лишь чемоданчик...
– съязвил Петя, подцепив на вилку масля-нистый бочок селедочки.
– Ну ладно вам!
– завопил Серега.
– Разве я один... Играл... В свадьбу?
Так странно оговорился.
– Ты прав, старик, мы все играли, - качнул могучим плечом Андрей и шумно вздохнул.
– И Петя тоже прав, предлагая вернуться к закуске...
Андрей слишком старательно разливал водку по рюмкам, потом окинул глазом стол, подвинул к себе картошку, масло и, вдруг решившись, выдохнул:
– За "маленьких лебедей", что ли?!
Пока друзья-поэты пируют, хочу отвлечься и попытаться понять, что же произошло.
Конечно, не за столиком, это я потом додумал.
Мне вовсе не хочется, чтобы все тут рассказанное (и кое-что нерассказанное) выглядело как издевательство столичных сытых мальчиков над бедной провинциальной девушкой.
Тем более что история на этом не кончается. Верней предположить иное, что в пылу праздника, когда блистательно сошлись воедино молодость, вино и стихи, Серега и взаправду влюбился.