– По–моему, это глупости, – сказала Мелисента, поднимаясь с места. – Я ухожу. Прощайте.

По пути обратно в контору Филип Спенсер–Смит без передышки втолковывал Мелисенте, что ее поведение во время передачи, по всей видимости, закроет перед Уоллеби, Диммоком, Пейли и Туксом двери телестудии на ближайшие два года. Но все мысли Мелисенты были заняты Сэмом, брошенным в темницу, и она даже не пыталась делать вид, будто слушает его. Филип сказал, что, прежде чем сообщить о случившемся Диммоку, он переговорит с Энн Датон–Свифт. Но Энн на месте не было, и где она – никто не знал. Пегги тоже на месте не было, и где она – никто не знал. А в довершение всего Диммок ушел и никто не видел когда.

– Ну, это уж слишком, – сказал Филип Мелисенте. – Сперва Сэм…

– Я знаю, где Сэм, – промолвила Мелисента печально. – Он в темнице, у нас в Перадоре. Вы разве не слышали, что говорила та крыса? Это ведь был магистр Марлаграм.

– Да, но, видно, мне это не запомнилось, – осторожно сказал Филип. – Интересно, здесь ли еще доктор Джарвис.

Но, как выяснилось, доктор Джарвис сперва что–то долго и бессвязно объяснял насчет шкафа, а потом отправился на прием к одному из коллег в психиатрическую клинику.

– Вам придется повести меня в «Вороного коня», – сказала Мелисента.

– Ради бога, – сказал Филип. – Как только там откроют, лапочка. Но вам незачем ходить так далеко, если вы просто хотите выпить.

– Нет, я не хочу выпить. Я хочу к Сэму.

– Но ведь вы сами сказали, что он у вас в темнице, хоть я и ума не приложу, как это понимать.

– Если я не пойду в «Вороного коня», я не смогу увидеться с Сэмом в темнице…

– Ах, пропади оно все пропадом, прекратите вы когда–нибудь или нет? – закричал Филип, швыряя эскиз рекламного плаката для «Маминого пусика» в дальний угол комнаты.

Мелисента разрыдалась.

Темница и впрямь была самая что ни на есть глубокая. Сперва двое солдат спустились с Сэмом на обычную глубину, потом отворили какую–то дверь чуть не в фут толщиною, столкнули нового узника вниз по осклизлым каменным ступеням и замкнули за ним дверь. Скудный свет проникал через единственное крохотное оконце, пробитое высоко под потолком и совершенно недосягаемое. Это была мерзкая дыра. Здесь стоял тот характерный унылый запах, какой идет от старых журналов, сваленных в кучу где–нибудь на чердаке. Сэм присаживался то на сырой обомшелый камень, то на третью снизу ступеньку лестницы. Из темного угла, обследовать который у него не было ни малейшего желания, доносился стук падающих капель и странные чавкающие звуки, наводившие на мысль о каких–то живых существах. В общем веселого мало. К сожалению, этот вывод он сделал уже в течение первых двух минут, а за последующие час–полтора ни к каким новым выводам ему прийти не удалось. Он закусил так плотно и выпил так много, что в любом мало–мальски пристойном месте наверняка бы заснул, но здесь, в подземелье, было очень уж мокро и пакостно. Поэтому он только зевал и бранился.

Наконец дверь у него над головой отворилась, пропустив полоску света. Двое солдат, по–видимому весьма довольные собою, спустились по лестнице.

– Хлеб, – объявил первый солдат, подавая Сэму хлебец.

– Вода, – сказал второй, протягивая кувшин.

– Вот на чем тебе придется посидеть, приятель.

И оба загоготали. Сэм поглядел на них с отвращением.

– Ничего тут смешного нет.

– Да мы просто шутим, приятель, – сказал первый солдат.

– Это твой паек по темничному уставу. Но мы с Фредом – золотые парни, правда, Фред?

– Истинная правда, Джек.

– Гляди–ка, что мы для тебя спроворили на кухне, приятель. – Он достал пакет, доверху набитый ломтями говядины и ветчины и горбушками пирога. – Действуй. «Спасибо» говорить не обязательно.

– А ну, навались, браток, – сказал второй солдат, тот, которого звали Фред.

– Нет, спасибо, – ответил Сэм.

– Да ты что? – удивился Джек. – Такой харч, а он нос воротит.

– Свинья ты неблагодарная, – сказал Фред. – А мы–то думали, ты все глаза себе от счастья выплачешь, как увидишь эдакую благодать, правда, Фред? Ну, давай, начинай. Вот гляди, какой шикарный кусок ростбифа с кровью…

– Простите, ребята, но я не могу есть.

– Брось ты это, браток, – сказал Фред с укором, – Хуже отчаяния ничего не бывает. А тебе надо беречь силы.

– Истинная правда, – сказал Джек. – Месяц–другой – и ты выйдешь. Вполне может случиться, поверь моему опыту, Так что не стесняйся, глотай–ка все это поживее.

– Да не могу я, ведь я только–только из–за стола, целую гору всякой всячины слопал. Вы сами видели… вернее, видели, что осталось. Я понимаю, вы с лучшими намерениями, но посудите сами…

– Что ты, браток! Да ежели 6 мы умели судить, сейчас бы в суд побежали.

Сверху донесся возглас: «Дорогу сэру Шкиперу – новому капитану королевской стражи!» Ужасающе воинственная фигура – в полном латном уборе, в шлеме с опущенным забралом, с исполинским мечом в руке, – лязгая и бряцая, спустилась по ступеням. Двое солдат с величайшим трудом вытянулись по стойке «смирно».

– Проваливайте, – сказал вновь прибывший.

– А куда провалишься? Глубже некуда, капитан. – Оба солдата оглушительно загоготали. – Неплохо сказано, правда, Фред?