2.6. ОТЦЫ ЦЕРКВИ

Как мы отметили, к концу эпохи древней философии все больше античных мыслителей склонялось к признанию свободы человека. Среди них были такие выдающиеся личности как Цицерон, Плутарх, Александр Афродисийский, Плотин и др. Уже ранние отцы Церкви (до Августина) ясно определили христианское учение в отношении свободы воли. Когда Церковь вела борьбу с гностицизмом, то боролась и с греческой верой в судьбу, которую многие гностики утверждали. Учение о благодати устраняло крайности в понимании свободы человека. По словам В. Соловьева, в христианстве "необходимость перестает быть неволей, а свобода перестает быть произволом". [118, т.2, с.521].

2.6.1. РАННИЕ ОТЦЫ ЦЕРКВИ

С одной стороны, о ранних отцах можно свысока сказать (как это делают некоторые "высокоученые" теологи), что их богословие плохо развито. Но с другой стороны, нельзя не признать, что это было чистое христианское учение, только что воспринятое от Христа и апостолов, не замутненное еще сколько-нибудь значительно человеческими мудрствованиями.

Первые отцы использовали в основном новозаветную терминологию: предузнание, предопределение, призвание, оправдание, прославление (Рим.

8.29,30), свобода (Гал. 2.4), воля (2 Пет. 1.21) и т.д. Иоанн Златоуст в своих "Беседах на Послание к Римлянам", суммируя мнения ранних отцов, говорит о предопределении, основанном на предузнании Богом людей, не лишающем последних свободы: "...Спасение званных совершено не одним призванием, но и предуведением, призвание же не было вынужденное и насильственное. Итак, все были призваны, но не все послушались". [45, с.679]. Однако уже тогда христианами употреблялся один важный термин, заимствованный из греческой философии. Это слово Провидение (pronoia), получившее переосмысление в Церкви. Хотя pronoia встречается и в Новом Завете, например, в Рим. 13.14, здесь это слово означает "заботу" или "попечение" человека о чем-либо и не связывается напрямую с Богом и Его Провидением. (В Ветхом Завете, в Иов. 38.2; 42.3, в русской Синодальной Библии поставлено слово "Провидение", однако правомерность такого перевода сомнительна). Провидение греков правило миром, но не интересовалось отдельным человеком. Напротив, христианское Провидение - личностно. [92, т.2, с.12]. Любопытно отметить, что концепция личностного Провидения ясно представлена не только в Новом Завете (Мф. 6.25-34), но и уже в Ветхом (Пс. 103). То, что не было открыто грекам, было давно известно иудеям. Это вновь подчеркивает особое положение в мире избранного Богом народа.

Уже самые ранние христианские произведения I-II вв. говорят о "двух путях" и свободе человека избрать из них любой ("Дидахе", гл.1; "Послание Варнавы", гл. XVII-XX; "Пастырь" Ерма, кн.2, VI,1-2). Свобода воли - это аксиома для Иустина (Апология I,10,28), Татиана ("Речь против эллинов", гл.7), Иринея ("Против ересей" III,23). [90]. Тертуллиан в труде "Против Маркиона" говорит, что свобода проявляется в человеке как образ и подобие Божии и что она может быть доказана самим существованием закона, который Господь дал людям. [167, II,5].

Климент Александрийский и Ориген отстаивали свободу воли как общепринятое христианское учение. Например, Ориген, приступая к изложению своих мыслей в известном труде "О началах", отделил те догматы веры, которые в готовом виде приняты от апостолов Христа и не подлежат сомнению, от прочих духовных вопросов, о которых "апостолы только сказали, что они есть, но как или почему, умолчали, конечно, с той целью, чтобы могли иметь упражнение и показать таким образом плоды своего ума наиболее ревностные и любящие мудрость из числа преемников". Так вот, Ориген свободу воли отнес к первой категории, или несомненным истинам: "В церковном учении определено и то, что всякая разумная душа обладает свободою решения и воли... Мы не подлежим принудительной необходимости делать добро или зло вопреки своему желанию". [80, с.36,37].

Вместе с другими упомянутыми ранними свидетельствами, последнее утверждение Оригена, на наш взгляд, доказывает исторический факт, что доктрина о свободной воле не являлась "богословием" Церкви ("чтобы могли иметь упражнение и показать... плоды своего ума наиболее ревностные"), а была ясно переданным учением Христа и апостолов, в котором никто в Церкви до Августина не дерзал усомниться. При этом не забудем, что Христова Церковь появилась и развивалась в языческой Римской империи, где вера в неотвратимость рока (а, стало быть, и в эфемерность человеческой свободы) была признаваема подавляющим большинством населения. Вот почему христианство уже со дня своего основания столь резко выступило против мойр и парок, фортуны и астрологии.

Первоначально Церковь представляла собой маленькую группу людей в океане язычников, особенно когда она окончательно отделилась от иудаизма. Чтобы не раствориться в этом океане, Церковь должна была быть достаточно категоричной в суждениях: истинные или ложные учения исповедуются приходящими в нее людьми. Для времени Оригена не признавать свободу воли было однозначно ересью. [80, с.172,173]. А Дионисий Ареопагит еще в V в. писал: "...Поскольку Провидению не свойственно насиловать природу, то, (полагаю), мы не станем принимать во внимание нелепое мнение толпы (выделено мной - К. П.), утверждающей, будто Провидение и против воли должно вести нас к нравственному совершенству". [33, с.58].

Иоанн Златоуст написал даже специальную книгу "О судьбе и Провидении", в которой решительно отстаивал свободу воли против язычников: "Бог сказал: "если хотите" и "если не хотите", делая нас господами добродетели и порока и полагая это в зависимость от нашего образа мыслей. А что говорит тот, т.е. диавол? То, что избежать определенного судьбою невозможно, хотим мы того, или не хотим... Судьба говорит: если мы не желаем, а нам будет дано, то во всяком случае спасаемся". [44, с.804,805]. То, что критикует здесь Златоуст как языческие представления о судьбе, почему-то в немалой степени схоже с будущей позицией Августина (последних лет его жизни), а также - с позицией, в далеком будущем, ряда лидеров Реформации... Но об этом более подробно мы скажем в последующих главах.