Полковник Хомутецкий злобно поглядел на нарушителей и кивнул головой в знак понимания и согласия.

– Сгниете в песках Туркво!
– рявкнул генерал.
– Я вам это клятвенно обещаю!

– Ах, так! Да!
– вскричал Колчаков.
– Ну хрен с Вами. Мы хотели по-хорошему! Лунь! Наливай, ну их к лешему.

Оба офицера демонстративно выпили по половине стакана водки, и улеглись на кровати.

– Хомутецкий! Выписать записки об аресте и завтра же в Ашхабад! На гауптвахту обоих!!!! Живо!
– заорал генерал.

– Товарищ генерал!
– попробовал пояснить ситуацию Хомутецкий. Колчаков, это мой подчиненный. А Лунев - из соседнего полка, пехотинец.

– Прекратите, товарищ полковник! Вы начальник гарнизона! Действуйте! Завтра долижите об исполнении, - приказал генерал и хотел было уже идти дальше.

В этот момент Колчаков задал каверзный и наглый вопрос, сразивший генерала.

– Товарищ генерал! Разрешите обратиться! Весь гарнизон мучается одним без Вас не разрешимым вопросом. Асланян, это производное от какого зверя от "Слона" или от "Осла"?

– От "Слона"!
– громко и серьезно ответил генерал.

– А мы думали, от осла, судя по своеобразному крику, - ухмыльнулся взводный.

Асланян задумчиво поглядел на Колчакова, глаза его налились кровью, лицо побагровело, как в преддверии инсульта:

– Хомутецкий! Я отменяю семь суток ареста!

– Ого!
– хохотнул Колчаков.
– Проняло!

– Десять суток ареста!
– с угрозой в голосе произнес комдив.
– И на гауптвахте, я их навещу. Может, еще задержатся там, на второй срок.

– Есть десять суток!
– ответил Вадим Колчаков и вновь взялся за гитару.

Начальство двинулось по коридору, а вслед лилась песня с нахальным содержанием (на мотив Бременских музыкантов):

– Ничего на свете лучше не-е-ету!

– Чем служить в Генштабе на парке-е-ете!

– Тем, кто честен, гнить в песка Педжена.

– Отравляться водкой и чеме-е-енить!

– Спиртоваться водкой и чименом!

– Ла-ла-ла-ла! Е-е-е-е! Е!

– Нам Туркво милей Афганиста-а-на!

– Все мы любим батьку Асланя-а-ана!

– Гауптвахта, нам родней колхоза.

– С голоду не пухнем, нет морозов.

– Здесь мы не загнемся от морозов!

– Ла-ла-ла-ла! Е-е-ее!

Генерал сатанел от гнева, из-за наглой выходки пьяных офицеров пнул ногой закрытую дверь умывальника.

– Скоты! Наглецы! Мерзавцы! Сгною! Всех сгною! Хомутецкий! Будет разнарядка в Афган, этих в первую очередь отравить воевать! Запомните! В первую очередь! Пусть будет у этого мерзавца папа, даже и маршалом!

***

– Вечно вы генеральских сынков алкашами выставляете!
– возмутился Кирпич.

– Я тебя не имел в виду, чего обижаешься! Не пей, не будет анекдотов про похождения! Давайте лучше третий тост поднимем, за погибших!
– предложил Никита.

Выпили, помолчали, и Ромашкин вновь продолжил свою историю...

Глава 6. Развеселая свадьба.

В батальоне намечался грандиозный праздник. Вовка Мурыгин решился наконец-то жениться и по этому случаю пригласил офицеров на торжество. Невеста Лиля, была местная жительница, стройная, симпатичная девушка, двадцати трех лет. Володя с ней познакомился на танцах, в полковом клубе, длинноногая красавица быстро очаровала его, и бурный роман за три месяца перерос в запланированную помолвку, а затем бракосочетание.

Ульяновские родственники капитана Мурыгина приехали маленькой скромной группой в составе обоих родителей, молодой пышной, полнотелой сестры Вальки и нетрезвеющего дяди Кости. Отец, Семен Иванович, худощавый майор милиции на пенсии сильно нервничал и суетился. Больше всего его раздражала необходимость быть трезвым до того момента как начнется банкет. Он с неприязнью смотрел на Коську, младшего брата жены, который, мог позволить себе или побаловаться портвейном, или опохмелиться пивом, или опрокинуть во внутрь себя стопку водки.

Папаша ежеминутно, то багровел лицом, то бледнел до известкового цвета. Его супруга, Людмила Сергеевна, крашенная брюнетка, дородная и энергичная женщина, крепко держала Семена Ивановича за руку, не позволяя сделать ни шагу в сторону. Она давила в зародыше любую инициативу непутевого мужа и громко шипела:

– Еще успеешь нажраться. Погоди пару часов, сядем за стол и хоть упейся.

Сестренка Валька не осталась без внимания, Ромашкин ее всюду водил под руку. Никита что-то шептал страстное на ушко, которое сразу становилось пунцовым, щипал ее за пухлый зад, тем самым, вызывая восторг девушки, от оказываемых знаков внимания. Сердце девицы замирало от сладостных мечтаний, ей грезилось, что она следующая на выданьи. (Ох! Лейтенант - парень красивый, и вроде бы, не плохой!).