Шрифт:
— А какой красавец! Хо-хо! С виду куда моложе нашей!
— Ах, так вот оно в чем заковыка! — прервала его панна Марта. — Молодой, красивый муж, а жена старше его… Да, это худо! Бедная жена надорвалась в работе, а он красавец и богач! Прохвосты эти мужчины!
— Только, панна Марта, никому ни слова, а то как бы и мне не было худо! — пригрозил ей пальцем Станислав.
Он с торжествующим видом собрался уходить, но тут панна Марта, которую рассердило это предостережение, схватила его за плечи и вытолкала вон.
Через четверть часа панна Марта, как кошка, прокралась наверх. Она искала Мадзю, но вместо Мадзи наткнулась на панну Говард; схватив учительницу за руку, она затащила ее в пустой класс и зашептала:
— Знаете, что случилось? Только поклянитесь, что никому не скажете! — прибавила она, поднимая вверх палец. — Ляттер вернулся!
— Какой Ляттер?
— Ляттер, муж начальницы.
— Да ведь он давно умер.
— Давно, давно, он в тюрьме сидел.
— Что? Что?
— Он в тюрьме был, — прошептала панна Марта. — А какой красавец! Ах, панна Клара, как бог, как Наполион!
— Какой Наполеон?
— Ну, тот, который бог красоты… А какой богач! Станиславу дал два… да нет, что я говорю, — три, а может, и больше золотых по десять марок. Миллионер!
— Откуда он взял их? — пожимая плечами, спросила панна Говард.
— Да за них, верно, и в тюрьме сидел.
— Он здесь?
— Пошел в полицию, но он вернется.
— И будет ночевать здесь? — понизив голос, допытывалась панна Говард.
— Да, уж если у него здесь жена, так в гостинице ночевать не будет.
Панна Говард схватилась за голову.
— Я сейчас же уйду отсюда! Красавец мужчина, сидел в тюрьме и хочет здесь ночевать! Нет, ни за что на свете…
— Помилуйте, панна Клара! — умоляла перепуганная хозяйка. — Что вы делаете? Я же сказала вам под большим секретом, это же такая тайна, страшно подумать!
— А мне до этого какое дело? — рассвирепела панна Говард. — Красавец и… сидел в тюрьме. Хороша была бы я завтра! Ведь такой человек способен на все.
— Погодите, панна Клара, погодите! — шептала хозяйка. — Так и быть, я вам все открою. Он не будет здесь ночевать, он ненавидит пани Ляттер. Не успел прийти, как они тут же поссорились, и пани начальница плакала навзрыд. Ничего у них не выйдет, она его на порог не пустит. Они, может, никогда уж и не увидятся…
Панна Говард затрясла головой.
— Ну, — сказала она, — так надо ли женщинам выходить замуж? И зачем ей это понадобилось? Столько лет труда и рабства! Столько лет прожить без мужа, а вернулся он, так тоже оставаться одинокой! Ох, уж эти мне браки! Я давно заметила, что с нею неладно: бледна, задумчива, вяла… Что же тут удивительного, если она ждала такого подарочка… Я должна спасти несчастную!
— Ради всего святого, — простонала панна Марта, — ничего не говорите!
Она схватила панну Говард за руки и толкала ее к оконной нише, словно намереваясь вышвырнуть на улицу.
— Надоели вы мне! — прошипела, вырываясь, учительница. — Ясное дело, я и виду не подам, что знаю о возвращении мужа. Я только заставлю ее очнуться, пробужу у нее опять интерес к пансиону, втяну в работу.
— Да какой же у нас сейчас пансион? — прервала ее хозяйка. — Большая часть учениц уже разъехались на праздники, остальные уедут послезавтра! Какая же с ними работа?
Панна Говард в негодовании подняла голову.
— Что вы болтаете, панна Марта? — сказала она. — По-вашему, в пансионе нечего делать? Я погибаю от работы с этими десятью козами, а пани Ляттер нечего будет делать? А ведь я гораздо энергичней…
Кто-то показался в коридоре, и обе разбежались. Хозяйка стала искать Мадзю, а панна Говард раздумывать о том, как вывести пани Ляттер из состояния апатии.
«Займется опять девочками, делами, как я, позабудет и красавца мужа, — говорила она себе. — Теперь я понимаю, почему эта несчастная была так непоследовательна. Конечно же, она боялась, что вернется муж! Да! Я знаю теперь, почему ей грозит банкротство. Все деньги, которые бедная раба добывала тяжелым трудом, ей приходилось отсылать в тюрьму своему господину. И вот он, негодяй, богат, а ей нечем заплатить за помещение. Таковы преимущества брака!»
Глава двадцать седьмая
Вести о дочери
Около восьми часов вечера панна Говард позвала к себе Мадзю. Она усадила ее на стул, сама села спиной к лампе, скрестила на груди руки и, уставившись в пространство белесыми глазами, сказала как будто равнодушным тоном:
— Ну, панна Магдалена, о начальнице знаете?
— Знаю, — в замешательстве ответила Мадзя.
— Что муж вернулся?
— Да.
— Что он красавец, что сидел в тюрьме…
— И очень богат, — прибавила Мадзя.