Откровенные комплименты Кемала и особенно его фраза о том, что Кямилов бывает в этом доме, расстроили Зулейху, она изменилась в лице, перестала улыбаться и, быстро собравшись, в очень плохом настроений вернулась домой. Хатун встретила невестку упреком.

– Зачем ты ходишь к этой женщине, дочь моя?

– Ну что ж, мама? Что тут плохого? К кому мне еще ходить?

– Напрасно ходишь, - ответила Хатун дрожащим от негодования голосом. Я заметила, я точно знаю, что к ним, как только стемнеет, заходит какой-то громадный мужчина. Это же позор, милая. Разве она для тебя подруга? В чужом, незнакомом месте прежде, чем сделать шаг, надо зорко посмотреть, что под ногами - яма ли, пропасть ли, канава ли?

Зулейха совсем растерялась, попав врасплох, и не знала, что ответить. Она что-то невнятно пробормотала, но Хатун не стала слушать ее, вернулась в кухню, посолила обед и, взяв ведро, направилась за водой к роднику. То, что свекровь, отчитав ее, как маленькую, не стала слушать объяснений, разозлило Зулейху. Семена, посеянные Зарринтач, уже дали всходы. Добрая и ласковая Хатун стала в ее глазах превращаться в злодейку, в мучительницу...

– Эта надзирательница не дает мне голову поднять. Довольно! Что она, в самом деле, хочет быть моей повелительницей, эта старуха в шлепанцах?
– И Зулейха, полная злобы, бросила две горсти соли в варившийся бозбаш.
– Вот тебе за это... Вот...

Хатун принесла воду. Немного погодя вернулся с работы и Мехман. Он умылся и сел за стол.

– Сегодня я здорово проголодался. И спешу обратно на работу.

– Опять?
– не выдержав, спросила Зулейха.

– Ничего не поделаешь, женушка, опять!
– ответил Мехман.

Хатун подала полное блюдце нарезанного лука, поставила на стол две тарелки бозбаша - сыну и невестке. Сама она всегда обедала позднее. Мехман поднес ложку ко рту и удивился - Суп как огнем обжег его губы и язык.

– Что сынок?

– Соли там нет больше?

Хатун подала солонку.

Мехман бросил ложку в тарелку, расхохотался и, обняв мать, поцеловал ее в седую растрепанную голову.

– Забыла, наверное, мама, и посолила несколько раз, да?

Удивленная Хатун взяла ложку Мехмана и попробовала.

– Да...
– подтвердила она расстроенно.
– Может быть, сынок, может быть... Глупая стала. Старая... Ничего не поделаешь.

– Наверно, каждый раз, - продолжал смеяться Мехман, - открывая кастрюлю, ты всыпала горсть соли, да?
– Он еще раз обнял расстроенную мать.
– Из этого бозбаша можно добывать соль, как из озера. Ничего, дня три будешь готовить без соли, и все сравняется...

Хатун с укором, исподлобья посмотрела на Зулейху. Нехорошая, недобрая улыбка на розовых губах невестки многое сказала ей.

С этого мгновения Хатун начала искать подходящего случая, чтобы как-нибудь вернуться домой, в Баку. Одна она боялась ехать, нужен был спутник. Случайно она встретила соседа Балагардаша, приехавшего сюда в командировку. Хатун крепко ухватилась руками за его большой портфель и не выпускала, пока не договорилась с Балагардашем о часе отъезда. Когда она сказала сыну о своем намерении, Мехман стал возражать. Мать настаивала.

– Нет, сынок, поеду, посмотрю на дом, узнаю, все ли в порядке.

– А что мы оставили дома? О чем ты беспокоишься?

– Ничего мы не оставили, сынок, ты прав. Но там аромат твоего детства, твое дыхание... А здесь...

Хатун не договорила. Сперва она обняла и поцеловала невестку, потом припала к сыну. Слезы душили ее. Она взяла свой узелок, согнувшись, спустилась вниз и решительно зашагала от дома. Мехман был ошеломлен. Зулейха убежала в другую комнату. Оттуда донесся ее плач я крик:

– Не пускай ее, верни маму, Мехман.

Мехман, опомнившись, сбежал с лестницы, догнал на улица мать, протянул руку к ее узелку.

– Вернись, мама. Поедем вместе. Меня должны скоро вызвать в Баку.

– Не держи меня, люди смотрят, неудобно сынок, - сказала Хатун и с укоризной посмотрела на сына.
– Пусти, Мехман, пусти меня... Я все равно не останусь.

25

Как-то вечером Зулейха, напившись горячего чаю с малиновым вареньем, вся потная вышла на галерею. Ночью она почувствовала себя плохо, к утру начался сильный озноб. Мехман, вернувшись из района, застал ее в тяжелом состоянии. Он вызвал по телефону врача и, растерянный, взволнованный, ходил без толку с места на место, чувствуя свою беспомощность. Пришел врач. "Она не умрет? Это не опасно?" - без конца спрашивал Мехман. Врач развел руками. Он измерил температуру больной, у нее было свыше 39 градусов, молча сел за стол и написал рецепты.

Человек в калошах поспешил в аптеку.
– "Я подниму на ноги самого заведующего и вернусь через полчаса с готовыми лекарствами. Не беспокойтесь, я скажу ему, кто заболел..." - заявил он, убегая.

Мехман только рукой махнул. Он был подавлен и напуган.

Когда Зулейха открыла глаза и посмотрела на пузырьки с лекарствами, она застонала: "Маму хочу, к маме"

На лице ее было выражение тяжелого страдания. "Пусть моя мама приедет, вылечит меня, спасет" - Изнемогая от жара, Зулейха шептала: "Пусть Хатун больше не возвращается в этот дом. Я умру, если она вернется. Она довела меня до болезни, Мехман, обещай мне, обещай..."