— Получите информацию, сами не суйтесь, — приказал он. — У них может быть ствол. Сразу нам на пейджер сбросьте.

А сам с Аркашкой сел в свой видавший виды «Фиат» и двинул по знакомому заштатному городишку, где каждый столб знаком, каждый дом. И лица все по большей части на улице знакомые, притом многие печально знакомые.

По дороге встретили горожан, которые всегда готовы поделиться с операми новостями.

— Тумана не видели?

— Это малолетний?

— Ага.

— Нет. Он вроде круто так поднялся. В Москве хату вроде как снимает.

— На какие шиши?

— Обокрали кого-то удачно. Начальник, дай бабок, опохмелиться надо.

— Держи.

Шварца дома не было Тюрьмы тоже.

Машина ехала дальше.

— Оп-па! — воскликнул удовлетворенно Аркаша, тыкая справа по ходу, когда они вывернули на улицу Сахарова — мэр-демократ в девяносто первом году переименовал ее (раньше она была улицей Маркса), снеся при этом памятник основоположнику бессмертного учения. — Смотри, прикид какой.

— Чего? — отвлекся от дороги Павлов, сбрасывая скорость и пропуская вперед синюю «Волгу» начальника отдела сбыта овощесовхоза.

— Да вон она. Кикимора!

— Она? — Павлов посмотрел на затянутуюв кожу коренастую невысокую фигурку.

— Она.

— Берем.

Машина тормознула перед Кикиморой.

— Надюша, поехали покатаемся, — предложил, выходя из салона и пошире гостеприимно раскрывая дверцу, Аркаша.

Аркашу она узнала. И сразу, не говоря ни слова, рванула резво прочь.

Аркаша необычайно бодро для своей вовсе не спортивной комплекции и возраста кинулся за ней и в несколько прыжков настиг, обхватил за талию лапами.

— Пошли.

— А-а-а! — закричала Кикимора, пытаясь укусить его за руку. Получила в ответ оплеуху.

— Э, мужики, — остановился около Аркаши работяга в кепке. — Чего от ребенка надо?

— Милиция, — кивнул Аркаша, пытаясь взвалить бешено отбивающуюся Кикимору на плечо.

— Все милиция, — недоверчиво пробормотал работяга. — А документ?

Тут Кикимора на весу извернулась, попыталась лягнуть довольно неловко Аркашу. И послышался стук — из-за ее пояса выпал «ТТ».

Мужик-работяга во все глаза смотрел на пистолет, потом сообразив, что к чему и почем, обернулся и быстрым шагом, готовый в любую секунду перейти на бег, двинул прочь.

Тут Кикимора обмякла, и Аркаша затолкал ее в машину. Павлов поднял пистолет и вернулся в салон.

— Ласточка, — начал он. — Девочки в куклы играют, а не в пистолетики.

Кикимора захлюпала красным носом. И тут же разревелась.

— Пистолет откуда? — полюбопытствовал Павлов.

— Взяла.

Слезы текли уже в три ручья.

— У Тумана? — наобум брякнул Аркаша.

— Угу, — всхлипывала Кикимора. — Из подвала.

— А зачем?

— Убить его, козла.

— Кого?

— Папашку-у-у, — в голос взвыла она, вытирая слезы и размазывая ладошками по щекам.

Кикимора покололась до основания. Выложила все, что знала, и готова была выложить то, чего не знала. Признавалась она с детским простодушием, увлекаясь рассказом.

В подвале, где она показала, нашли черный «дипломат» с коробками патронов и одним «ТТ».

— Так. У нас еще два «ТТ» ходят, — подбил бабки Аркаша, когда они вернулись после выезда в отдел и расположились в кабинете, самом большом в розыске, где обычно располагалось трое оперов — сейчас все были на выездах.

— Один у Тумана, он с ним не расстается, — кивнул Павлов. — Еще один — или у Шварца, или у Тюрьмы.

— Скорее всего, у Тюрьмы, — сказал Аркаша. — Шварцу только деньги нужны на протеиновые таблетки для мышц. Его больше ничего не интересует.

Настала пора собирать всю шайку.

Расклад был суровый. Задержание вооруженных огнестрельным оружием отморозков — тут могут быть любые варианты. Павлов знал, что кидать в огонь своих оперов, у большинства из которых стаж работы в розыске меньше года и пороха они не нюхали, ни в коем случае нельзя.

— Сбор всем, — сбросил он на пейджеры, которые он выцыганил в порядке спонсорской помощи в прошлом году у фарфорового завода.

Через полчаса в кабинете собрался весь розыск — одиннадцать человек, в большинстве своем совсем пацаны. Глаза у них азартно горели, как у волчат, которых берут на первую настоящую охоту. Не каждый день вылавливаешь вооруженных преступников. Мальчишки рвались в бой. А Павлов, с усмешкой поглядев на них, распределил:

— Лунев — на телефоне, в штабе.

Опер обиженно взвыл: