– У нас все ни при чем. До чего осточертело! А чистый ученый Патрисия Креспи?

– Я почти уверен, что дело не в ней.

– Это почему же?

– Я знаю. Не в ней.

Федерико рассмеялся, закурил сигарету, дал ее Ферензи и зажег себе другую. Еще одна его привычка, которая нравилась Ферензи. Федерико ждал, его лицо приняло насмешливое выражение, он знал, что Ферензи договорит все до конца.

– Я с ней спал, - сказал тот.

– Да?
– протянул Федерико с неподдельным удивлением.

Ферензи мог держать пари, что Федерико в эту минуту чувствовал досаду. «Он ревнив, прямо как баба. Хочет, чтоб у меня не было от него секретов. Нам уже не десять и четырнадцать лет, Федерико. Да, малыш, ты знаешь не все. Я не говорю тебе всего, потому что хочу, чтобы однажды ты понял все без слов. Как если бы, отсасывая мне кровь из ранки на пальце, ты вдруг понял, что творится у меня в голове».

– И я знал, о чем она думает, что говорит и кому. Не хочу хвастаться, но я даже считаю, что в значительной степени являюсь причиной ее развода.

– Креспи, может, и молчит о молекуле, но не забывай, что она из того же выпуска, что Поль Дарк и Венсан Мориа. Все трое были друзьями.

– Я помню, хотя Патрисия не из тех, кто будет трезвонить на всех перекрестках.

– А я не такой оптимист, как ты. Особенно после того, что ты мне сейчас сообщил. Она могла проговориться от разочарования.

– Это верно, ей не нравилось то, что она делала в «Корониде». Ей нравилось и не нравилось то, что происходило у нас с нею. Было уже слишком поздно, когда она это поняла. Странно, у людей всегда есть выбор, поддаваться искушению или нет, - размышлял вслух Ферензи, уставившись в пустоту.
– Что же тогда сожалеть, а?

– И все-таки, Марко, поедем поговорим с ней.

– Да-да, я собираюсь. Чтоб быть спокойным. Я сейчас позвоню ей и, может быть, даже заскочу.

– Мы разве поедем не вместе?

– Лучше, если я буду один. Прежний огонек еще тлеет в ней, я уверен.

Федерико сосредоточенно молчал, насмешливости не осталось и следа. Было только уважение ученика к сказанному учителем, такое отношение превратилось уже в потребность для Ферензи, но нельзя было допустить, чтобы Федерико понял это. Улыбнувшись, Марко Ферензи добавил с самым непринужденным видом:

– А потом, когда я удостоверюсь, что Патрисия ничего важного никому не сказала, в особенности полиции, нам останется Лепек.

– Ты действительно думаешь, что это он? А, Марко? Или он кого-то нанял, чтоб устроить нам веселую жизнь?

– Успокойся. Ничего я не думаю. Просто говорю себе: жуть, сколько эта история с Коброй открывает нам перспектив. До сегодняшнего дня «объятый дивным сном» мог спать спокойно. Но…

– Что «но»?

– Может быть, пора изменить тактику. И подумать о сне… другом.

– О вечном сне?

– Ох, Федерико, вечно ты торопишься, - весело сказал Ферензи.

Он вспомнил о том, что произошло на набережной в Лионе: на месте Федерико он бы проявил больше изобретательности, чтобы нагнать страху на Люси Мориа. Федерико улыбнулся. Черная дыра в ряду прекрасных белых зубов. Ферензи потребовал от шурина, чтобы тот оставил дыру - так он круче будет выглядеть перед разной там шушерой, к тому же выбитый зуб хорошо сочетается со шрамом. Истинная же причина в том, что Марко Ферензи не хотел, чтобы лицо Федерико Андрованди вновь стало слишком красивым. Единственным из знакомых лиц, на которое ему хотелось смотреть ради удовольствия и сладостного волнения, было лицо Дани.

После ухода непрошеных гостей Антонен несколько минут сидел не двигаясь. Потом выпил еще вина, встал и пошел снимать с Цербера намордник. Погладив собаку по голове, он сказал:

– Сейчас ты поешь и пойдешь к соседке.

Собака лизнула ему руку.

– Там, внизу, - продолжал Антонен, - я разговаривал с мертвыми. А еще я говорил с тенями, пока еще не мертвых, но тех, кому грозит опасность. Я говорил со стражами. Этот человек - я его узнал. Он один из них. Он даже их начальник. Может, даже бог смерти. Но я его тоже не боюсь.