— А почему бы вам не поговорить с вашей бывшей женой?

Сергей бросил на банкира удивленный взгляд. Он и предположить не мог, чтобы тот обладал хоть каким-то чувством юмора. Однако Бернстайн выглядел абсолютно серьезным.

— Сью-Энн в качестве лидера моды? Нет-нет, это должен быть кто-то другой, это должен быть некто, уже достигший в глазах американцев вершин в своем ремесле.

— Выбросьте эту чушь из головы, — требовательно сказал Бернстайн. — Такого человека не существует. А если и существует, то он наверняка уже связан с Диором, Бальменом, Баленсиагой, а может, это Шанель или Мэгги Рафф. В любом случае значительная персона никогда не обратится к такому ничтожеству, как ваш протеже. Кто станет покупать модели какого-то безвестного художника?

Сергей взволнованно вскочил на ноги.

— Князь Никович! Это устроит всех!

— Устроит кого?

— Американцам нравятся титулы. Может, не всегда можно за него выйти замуж, но зато можно сделать так, чтобы он тебя одевал.

— Смешно!

— Нисколько. Нам нужно только показать миру, что нас признали некоторые именитые француженки. А уж за ними пойдут американки.

— Каким образом вы намереваетесь расположить к себе этих именитых француженок?

— Каролина де Койн, она же мадам Ксенос, помогла бы мне в этом.

— Но она сейчас в Америке.

— Можно попробовать убедить ее вернуться.

— Каким образом? — задал банкир свой любимый вопрос. — Ведь уже июль. Все показы закончились. К вам никто не придет.

— Если Каролина приедет из Америки, придут все. Хотя бы только для того, чтобы узнать, что завлекло ее. Мы назначим демонстрацию наших моделей на первое сентября. А газеты подадут ее как единственно стоящий осенний показ!

— Может, это действительно сработает. Но где вы рассчитываете взять денег? Сергей улыбнулся.

— Их дадите мне вы.

— Да вы в своем ли уме? Я же сказал вам — вы на грани банкротства.

— Мадам Бернстайн почувствует себя совершенно несчастной, если узнает вдруг, что не получила приглашение на новую парижскую премьеру только благодаря вашей скупости.

Сергей заметил, как что-то похожее на улыбку начало зарождаться в глубине холодных глаз его собеседника.

— Вы — молодой проходимец, совершенно не разбираетесь в средствах.

— Это не имеет к делу никакого отношения, — расхохотался Сергей.

— Хорошо, я ссужу вас деньгами. На двух условиях.

— Что за условия?

Бернстайн откинулся на спинку стула.

— Первое: вы предъявите мне согласие мадам Ксенос присутствовать на показе. Второе: вы никуда не уедете из Парижа и будете сидеть в доме моды до завершения демонстрации.

— Согласен. — Сергей потянулся к телефону.

— Что вы собираетесь делать? — несколько нервно спросил Бернстайн.

— Это самый быстрый способ разыскать мадам Ксенос. Уж не думаете ли вы, что я собираюсь дать вам время передумать?

На полпути к дому Сергей решил поступить иначе. Он подумал, что лучше всего будет отправиться прямиком в салон моды. У входа в небольшое здание он чуть помедлил, разглядывая медные таблички с изображением его собственного герба, прибитые по обеим сторонам двери. Привратник поспешил распахнуть перед ним створки.

— Прошу вас, ваше высочество, — почтительно прошептал он.

Сергей едва удостоил его взглядом.

— Медь слишком уж сияет, — бросил он на ходу, указывая на таблички. — Сделайте так, чтобы они потускнели, а то выглядят совсем как новые.

С этими словами он вошел в вестибюль и быстрым шагом поднялся по широкой лестнице, которая вела в главный зал. У маляров и декораторов работа кипела вовсю. Герб Никовичей можно было видеть чуть ля не в каждом простенке. Пройдя через весь зал, Сергей раскрыл дверь, ведущую в рабочие помещения.

Со стороны могло показаться, что он очутился в сумасшедшем доме. Молоденькие швеи носились туда сюда с кипами тканей; на невысоких помостах стояли раздраженные манекенщицы, платье на некоторых было схвачено булавками, другие почти не имели на себе никакой одежды, их маленькие аккуратные груди воинственно торчали. Царящий в помещении шум перекрывался пронзительным голосом Жан-Жака, находившегося на грани истерики.

Но и здесь Сергей не задержался. Он толкнул рукой дверь в конце комнаты и вошел в соседнее помещение. В центре него на помосте он увидел еще одну манекенщицу, вокруг которой суетились закройщик и два ассистента. Жан-Жак уже сидел за своим столом, по щекам его струились слезы. При виде Сергея он вскочил, вздымая руки к потолку.

— Что мне делать? — возопил он. — Как же они все бесталанны и тупы! Не в состоянии сделать простейших вещей, о которых я их прошу. — Трагическим жестом он поднес руку ко лбу. — Я на грани срыва. Уверяю! Срыва! Я сойду с ума!