— Черный жеребец? — недоуменно спросил сеньор Монкада. — Но ведь он не мой, а его. Котяра удивленно вскинул брови.

— Его?

Сеньор Монкада кивнул.

— Но по закону он теперь твой.

Котяра посмотрел на меня, лицо его расплылось в улыбке. Первый раз в жизни закон сослужил ему хорошую службу. Если убиваешь бандита, то его имущество переходит к тебе.

— С тобой все в порядке, папа? — послышался испуганный голос из фургона.

Я совсем забыл о девчонках. Повернувшись, я увидел Марту, с любопытством выглядывающую из-за полога.

— Мы спасены! — театрально воскликнул сеньор Монкада. — Господь своей милостью спас нас от смерти. Вот этот добрый человек, рискуя собственной жизнью, защитил нас от убийцы.

Девчонки выбрались из фургона и кинулись обнимать отца, целуя его и всхлипывая от радости. Наконец сеньор Монкада с сияющим лицом обернулся к нам.

— Сегодня для нас был счастливый день, потому что мы встретили вас, — сказал он. — Теперь я понимаю, почему Диего не хотел, чтобы вы ехали вместе с нами.

— Для нас это тоже был счастливый день, сеньор, — ответил Котяра. Он взглянул на меня и сказал тоном человека, у которого появилась собственность:

— Пойду проверю, хорошо ли привязаны наши лошади!

Я кончил высыпать последний мешок соли в бочонок с мясом, когда внезапно обнаружил, что девчонки заявились в сарай и смотрят на меня. Взяв крышку, я начал приколачивать ее.

Через некоторое время раздался голос Марты:

— Вы завтра уезжаете домой?

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Я молча кивнул. Мы пробыли на их гасиенде почти неделю, сеньор Монкада не захотел проделывать остальной путь до дома в одиночку, и Котяра согласился сопровождать его. Особенно после того, как услышал, что у сеньора Монкада есть коровы и он готов в качестве платы предоставить нам четыре бочонка солонины и фургон для ее доставки.

В качестве залога до того, как мы вернем фургон, Котяра должен был оставить черного жеребца. Они ударили по рукам, и мы поехали в Эстанцу.

На гасиенде мы работали день и ночь, засаливая мясо и подготавливая его к отправке. Я забил в крышку последний гвоздь и обернулся.

— Да, мы уезжаем завтра.

— Сколько тебе лет? — спросила Вера.

— Тринадцать, — ответил я, зная, что ей двенадцать.

— А вот и нет, — презрительно бросила Марта. — Я слышала, как твой отец говорил моему, что тебе только десять!

— Мой отец? — Я совсем забыл про Котяру, который, наверное, как обычно, вертелся на кухне, набивая брюхо.

— А у тебя есть братья или сестры? — спросила Вера. Я покачал головой. Теперь, закончив работу, я почувствовал, что в сарае холодно, и натянул рубашку.

— Ты такой тощий, — сказала Вера. — У тебя все ребра выпирают. — Она захихикала.

Я с раздражением посмотрел на нее, она только и говорила о том, какой я тощий.

— Не обращай на нее внимания, — сказала Марта. — Она всегда подглядывает за мальчишками.

— И ты тоже! Ты подглядывала за Диего, когда он ходил писать!

— Ты же сама меня позвала, — возразила Марта, и ее слегка передернуло от этих воспоминаний. — Какой ужасный человек!

— Тогда ты так не думала, ты сказала, что у него больше, чем у папы.

Я, наконец, понял, о чем они говорили. Голос Марты понизился до шепота.

— Он заметил, что мы подглядываем за ним. И знаешь, что он сделал? Я покачал головой.

— Он подошел к тому месту, где мы прятались, держа в руке свою штуку. Мы испугались, а он засмеялся и стал ее дергать, а через минуту она стала в три раза больше! А кончик у нее был красный, как у черного жеребца.

— У черного жеребца? — спросил я, пытаясь уловить связь.

Марта кивнула.

— Папа сказал, что пока твой отец вернет фургон, черный жеребец успеет покрыть всех шестерых кобыл.

Да, сеньор Монкада был отнюдь не глуп, только один новорожденный жеребец стоил четырех бочонков солонины.

— А он продолжал дергать ее, и она становилась все больше и больше, — произнесла Вера хриплым голосом.

— Кто? — У меня совершенно вылетело из головы, о чем они говорили.

— Диего, — с раздражением ответила Марта. — Он так и стоял с довольной улыбкой на лице и все время дергал свою штуку.

Теперь и во мне проснулся интерес.

— А что было дальше?

В голосе Марты прозвучало явное разочарование.

— Ничего. Мы услышали, что идет папа, и убежали в фургон.

Я тоже был разочарован не меньше нее, мне хотелось бы услышать продолжение.

— Мне все равно не нравится Диего, — быстро сказала Вера. — Если бы он убил папу, то потом бы убил и нас.

— Сначала он изнасиловал бы вас, — авторитетным тоном заявил я.

Моя уверенность заинтересовала девчонок.

— Откуда ты знаешь?