–  Знаете что, Георгий Ираклиевич, позвоните-ка Замтарадзе. Прямо сейчас. Поедете - купите цветы. И не скупитесь. Приедете с цветами - будете приняты по высшему разряду.

Визит

В гости, как и посоветовал Телецкий, мы поехали с цветами. С помощью метрдотеля удалось достать прекрасный букет.

Жила Замтарадзе в центре, в солидном особняке. Насколько я понял, этот особняк достался ей от мужа при разделе имущества. Выйдя из машины, мы с Джансугом остановились у глухих ворот. От них в обе стороны тянулась металлическая ограда. Джансуг позвонил. Послышались шаги. Поднялась закрывающая глазок заслонка, девичий голос спросил:

–  Батоно?

–  Меня зовут Квишиладзе, - сказал я. - К Марии Несторовне, по договоренности.

–  Минутку, батоно. - Глазок закрылся. Было слышно, как тот же девичий голос что-то спросил. Чуть погодя дверь в воротах приоткрылась. Девушка в черном платье и черной косынке кивнула в сторону дома:

–  Прошу, батоно. На второй этаж.

Мы с Джансугом поднялись по лестнице. У высокой резной двери стояла, насколько я понял, сама Замтарадзе. Выглядела хозяйка дома так, как ее описал Телецкий: красивая, еще молодая. Одета была не по-домашнему и, видимо, не потому, что ждала нас, - просто привыкла всегда быть ослепительной.

Несколько секунд хозяйка дома внимательно изучала меня и Джансуга.

–  Георгий Ираклиевич?

–  Я, Мария Несторовна. А это мой друг - Джансуг Гиевич.

Протянул букет. Она взяла, искренне восхитилась:

–  Какие красивые цветы! Спасибо. Проходите, прошу. Вот сюда.

Мы вошли в большую комнату, каждая вещь в которой была тщательно подобрана. На лице Замтарадзе витала легкая улыбка, губы вздрагивали, она как будто видела какой-то сон, от которого пыталась избавиться. Усадив нас на старинный диван, ненадолго занялась цветами. Принесла вазу с водой, поставила букет на стол, с видимым удовольствием поправила цветы. Потом посмотрела на нас:

–  Вы не голодны? Не стесняйтесь. Мы с племянницей быстро накроем стол. Это не сложно.

–  Спасибо, Мария Несторовна, мы только от стола, - поблагодарил я. - А потом, мы не хотим отнимать у вас много времени, уже поздно. Лучше сразу начать разговор.

–  Очень жаль, что отказываетесь, - огорчилась Замтарадзе. - Ну, а к разговору я готова. - Легко опустившись в глубокое кресло напротив, спросила: - Что вас интересует?

–  Вы знали Виктора Чкония? - сразу же задал я вопрос.

–  Чкония... Может быть. Сколько ему лет?

–  Двадцать четыре года. Вот, посмотрите. - Я положил на стол фотографию.

Замтарадзе кивнула:

–  Знаю. Но, простите, на уровне прихожей. Он приносил книги, какие-то безделушки, вещи. Не более того.

–  А что вы о нем можете сказать?

–  Мальчик ловкий, цепкий. Своего не упустит, но таких сейчас много. Понимаете?

–  Понимаю. А как вы думаете, могла быть связана с Чкония какая-нибудь крупная вещь? Такая вещь, которая стоит от пятидесяти тысяч рублей и выше. По нашим данным, это перстень, хранился он в черном замшевом новом футляре. Примерно вот такого размера. - Я показал.

Замтарадзе улыбнулась:

–  Эдуард Алексеевич разве вас не предупредил? Я никогда не занималась никакими вещами. Если что-то покупаю, то только для себя. Но это мелочи. Я понятия не имею, с чем крупным мог быть связан Чкония. Почему вы приехали ко мне?

–  Ваш телефон записан в телефонной книжке Чкония.

–  Вот в чем дело! Ну, я уже объяснила, насколько мы с ним были знакомы.

–  Видите ли, два дня назад Чкония был убит. Нам, естественно, приходится о нем спрашивать. У тех, кто его знал.

Замтарадзе нахмурилась:

–  Жаль... Жаль мальчика. Я его почти не знала и все-таки грустно... Но добавить ничего не могу...

–  Как вы считаете, мог Чкония быть связан с "китами"?

–  Не могу сказать. Раньше такие работали только на подхвате. Но сейчас все перепуталось. Кто его знает.

–  Мы думаем, его убили из-за антикварного перстня. Если бы удалось узнать, что это за перстень, было бы легче найти убийцу.

–  Понимаю. Рада бы помочь, но крупных антикварных вещей в последние годы не вижу и даже о них не слышу. - Внимательно посмотрел на меня: Георгий Ираклиевич, вы упоминали по телефону Давида Сардионовича Церетели? Вы его знаете?

–  Да. Я только что с ним разговаривал.

–  Ну, так нужно было спросить у него.

–  Церетели сказал, что он этими делами больше не занимается и не интересуется.

Замтарадзе встала, отошла к окну, слегка отодвинула рукой кружевную занавеску. Посмотрев недолго в темноту, взялась за шнур и сдвинула тяжелые ночные шторы. Вернувшись, опять села напротив. Подняла чуть сощуренные глаза, сказала тихо:

–  Врет. Он по-прежнему "кит". Один из крупнейших в Союзе. Он темнил.