Было приказано разъяснить нижним чинам различие между нашими и германскими аппаратами, чтобы не обстреляли своих же: на поверхности крыльев наших аэропланов помещались отличительные знаки - трехцветные круги национальных цветов.

Пятнадцатый армейский корпус шел походным маршем без дневок, спеша выйти к границе восьмого августа.

Германия была все ближе. Но не выдерживая походного движения, отстали обозы, куда-то запропастились хлебопекарни и фуражиры, и забеспокоились, затеребили вышестоящих начальников войсковые командиры. Что за безобразие? Чем кормить солдат?

Начальники дивизий Торклус и Фитингов доложили командиру корпуса генералу от инфантерии Мартосу, что обозы сильно отстали. Мартос рассвирепел, вызвал корпусного интенданта. Но судьба берегла интенданта, его не нашли, и весь норов Мартоса ударил в начальника штаба Мачуговского.

–  Где продовольственные транспорты, черт вас подери!
– закричал Мартос, выкатив бешеные глаза.
– Вы не начальник штаба, вы бестолковая баба! Как воевать с голодными частями? Завтра они станут мародерами. Их надо будет расстреливать! А вы что, останетесь в стороне? Позор! Позор!

И напрасно начальник штаба, бедный Мачуговский, пытался объяснить, что транспорты отстают по причине...

Нет, никаких причин не желал знать Мартос. Он уничтожил Мачуговского, тот подавился своими объяснениями и умолк, позеленевший от унижения. Да что он мог сказать? Разве Мартосу не ведомо, что недостает более трети повозок, что вместо парных были получены одноконные?

–  Еду к обозам, - решил Мартос, - Я там наведу порядок.

Выехал на автомобиле в сопровождении казаков, уверенный, что до начала боевых действий самое важное - сохранить в корпусе дисциплину и стройность.

Августовское солнце поднималось навстречу автомобилю, тени от деревьев быстро укорачивались, рессоры поскрипывали. Мартос торопил шофера, время от времени тыча жестким кулаком в шею. Проезжали придорожные кресты, украшенные расшитыми полотенцами и увядшими цветами.

Крестов было много - и каменные, и деревянные. Десятки полотенец, одни белые, новые, другие посеревшие, превратившиеся в тряпки, свисали с них, напоминая, должно быть, Господу о крестьянских молитвах.

За лесами открывались скошенные поля с мелкими ко- пешками ржи; встречали крестьянские базы, полные таких копен, и в окна долетал сухой запах хлеба.

В одной деревне под колеса с лаем кинулась собачонка, но шофер объехал ее, втянув голову в плечи, боясь нового тычка.
– Не бойся, сынок, - сказал генерал.
– Незачем собаку давить.

И через минуту настиг его ушей жалкий визг - казаки затоптали дворняжку.

–  Чужое не жалко, - объяснил адъютант.
– Простота и варварство. Дети степей.

–  Печенеги!
– буркнул Мартос.

Проехали деревню. Везде моста автомобиль остановился, генерал вышел, закурил, прошел мост пешком, и адъютант шагал следом, рядом с поломанными перилами.

Вода журчала у свай, на берегу гагакали уцелевшие после прохождения войск гуси.

Мартос перешел мост, за ним переехал автомобиль и конвой. Шофер открыл дверцу, но генерал продолжал курить, строго глядя на казаков.

–  Подъесаул, обывателей обижаете?
– опросил он сердито.
– Делаю вам замечание!

–  Кто обижает, ваше высокоблагородие?
– с лукавым простодушием ответил рыжеватый крепконогий подъесаул, поглаживая ладонью холку разгоряченной лошади.
– Недосуг нам по сторонам глазеть, мы за вами летим...

–  Печенеги и есть!
– бросил Мартос.
– Не сметь обижать.

Поехали дальше по нескончаемой песчаной дороге, тянущейся, как ей вздумается, - и наехали на новую деревню с такой же лающей собачонкой, с нижними хатами, крытыми серой соломой, выглядывающими из-за углов крестьянками.

Снова взвизгнула попавшая под копыта или под казачью плеть глупая собачонка. Но Мартос не шелохнулся: дважды повторять - только себя терять; переделать же казаков он не мог.

И вдруг наехали на зеленую армейскую повозку, стоявшую прямо на дороге. Обоз! Несколько нижних чинов стояли и глядели, как выпрягают лошадей.

Мартос выпрыгнул из автомобиля и, увязая в сыпучем песке, двинулся к повозке, обгоняемый слева и справа адъютантом и подполковником-интендантом. Однако раскормленному подполковнику нелегко состязаться с порывистым Мартосом, отстал подполковник, а генерал как коршун на цыплят налетел на ездовых. Зачем выпрягли? Там войска без хлеба! Где не проходят? Я вам покажу, как не проходят, сразу все пройдет!

Схватив кнут, Мартос огрел по руке подставившего руку ездового, который пытался что-то объяснять.