Шрифт:
— Почему опасно только мне? — спросил он.
— Меня пока что не вычислили. Хотя полной уверенности нет. А тебе надо немедленно менять и документы, и внешность.
Он сунул руку за пазуху и извлек красный загранпаспорт, подал Сергею. Паспорт был на имя какого-то Полянского Павла Ивановича. С фотографии смотрел набычившийся толстячок с усами, показавшийся Сергею знакомым.
— Привыкай, отныне это твой аусвайс.
— Зачем?
— Так безопасней.
Сергей сначала удивился, потом испугался и лишь затем возмутился.
— Тут на фото дебил какой-то. Совсем не похож.
— Похож, похож, приглядись.
— У него же усы.
Кондратьев сунул руку в боковой карман своей необъятной куртки, вынул маленький мягкий конвертик.
— Примерь.
В конверте были накладные черные с легкой рыжинкой усы, в точности такие, как на фото.
— Все-то у вас предусмотрено.
— На том стоим.
Сергей засмеялся.
— Этак вы мне новую жену достанете из кармана.
— Хватит с тебя одной. Да еще Эмка. С ними-то разберись.
Опять нахлынуло сожаление об упущенной возможности пообщаться с Эмкой. Помогала же, рисковала, и с ней так поступить? Сергей обиженно замолчал, но Кондратьев не дал ему предаться печали.
— Теперь о твоей Эмке. Ты сейчас молишься на ее гениальные способности: сумела уговорить упрямца Фогеля. Не хотелось бы тебя разочаровывать, но дело в другом. Фогель отдал архив после того, как узнал об убийстве Клауса.
Сергей дернулся так, что если бы не ремень безопасности, то, наверное, ударился бы головой о лобовое стекло. В первый момент ему показалось, что Кондратьев резко затормозил.
— Как?! — наконец, выговорил он.
— Что «как»? Как я узнал? Ну это, брат, мое дело.
— А может…
— Не может, — прервал его Кондратьев. — Догадки оставим на потом. Уйдешь на пенсию, будешь гадать, что было бы, если бы. Впрочем, похоже, расслабиться даже и на пенсии тебе не дадут…
— Кто?
Кондратьев внимательно посмотрел на него, нервно мотнул головой.
— Я думал, ты грамотный.
Сергей не нашелся что сказать. Стало почему-то холодно в машине, и было жаль Кондратьева, сжигавшего себя эмоциями.
— Ну, как, успокоился? — через некоторое время спросил Кондратьев, и Сергей удивленно посмотрел на него:
— Я-то что…
— Тогда давай о наших баранах. Слушай внимательно. Итак, усы ты приклеишь прямо сейчас. Зеркало к твоим услугам, поворачивай его к себе. Свой паспорт спрячь так, чтобы никто не нашел. Приедешь в Москву, оба паспорта отдашь Мурзину. Остальное — не твоя забота. Позвони ему из Минска или из Смоленска. А поедешь ты на этой самой машине, только номера будут другие. Поведет ее перегонщик. Ты — пассажир, воспользовался попутным транспортом. Понял? Только так, и не иначе. Через полчаса мы будем во Франкфурте, подъедем к железнодорожному вокзалу, и ты позвонишь по телефону, который я тебе дам. Спросишь Колю Каляева, скажешь, что обещанную машину пригнал. Это и есть перегонщик. Приезжает сюда, покупает подержанные машины, перегоняет в Россию, сбывает перекупщикам. Тем и живет. Это его бизнес.
— А документы на машину?
— Документы в порядке. — Кондратьев тем же небрежным жестом достал из внутреннего кармана конверт. — Вот, отдашь. Остальное он знает.
— А если начнет расспрашивать?
— Не начнет. Самое большее — сдерет с тебя сотню-другую за транзит. А может, и не сдерет. Все-таки с пассажиром ехать спокойнее. На дорогах-то шалят, слыхал?
— А вы? — спросил Сергей.
— А я исчезну. С чемоданом, разумеется.
— В Росток?
— Мы и так подзадержались. «Неринга» вот-вот уйдет.
— Какая «Неринга»?
— Судно, на котором будут товары Костика… А ну покажись? повернулся он к Сергею. Оглядел, хмыкнул удовлетворенно: — А говорил — не похож. Не забудь, что ты теперь Павел. Пока светло, изучи паспорт.
Сергей еще посмотрел на фото, взглянул в зеркало и согласился: что-то общее есть.
Что он за человек, Кондратьев, если наперед все знает?..
И тут же Сергей подумал о другом: если они, призванные блюсти безопасность, все были такие предусмотрительные, то почему не предвидели развала государства? А если предвидели, то почему не предотвратили… Не-ет, не предвидеть не могли. Значит, не предотвращали. Значит, выполняли приказ. А подчинялись они только высокосидящим номенклатурщикам. А поскольку эти номенклатурщики как были, так и остались наверху, только перевернулись — перевертыши, то и предателей надо искать среди тех, кто сейчас у власти…
Не-ет, не уйти нормальному человеку от этих суждений, а значит, и от осуждений, и от участия в деяниях, какие в недавние времена назывались антиправительственными, то есть преступными…
Вот так уголовно наказуемое становится законоодобряемым, а безнравственное — нравственным и наоборот. Вот так сбиваются с толку люди, уверовавшие в неизменность простых человеческих истин, считая, что они — от Бога… Вот так слуги Сатаны улавливают растерявшиеся, заблудившиеся в исканиях души людские…