Трамвай приехал на конечную остановку, на Белой горе. И все вышли. Адам с Откой направились на трамвайную станцию. Под крышу.

Люди всегда ожидают трамвай под этой крышей, когда идёт дождь. Теперь у детей настроение немножко получше, мир кажется им здесь попросторнее. Над ними весёлое августовское солнце, за круглыми луковицами небольшого костёла виднеется лес. Адам кладёт свой чемоданчик на скамейку и быстро оглядывает все 22-е номера, которые теперь подъезжают один за другим. В любом из них может быть тётя Яна. Но Адам её так и не видит. А ведь он парень не промах.

Каким должен быть настоящий мальчик?

Прежде всего внимательным и наблюдательным, глаза его должны быть остры и проницательны. Затем он должен быть ловким, сильным и смелым. Руки его должны быть крепки, а ноги быстры и неутомимы. Должен он быть сообразительным, думать с быстротой молнии и заниматься сразу несколькими вещами. Только самому Адаму редко когда всё это удаётся. И чего совсем ему не удаётся - так это на уроках читать под партой и одновременно следить за тем, что происходит в классе.

Проходит какое-то время, и трамваи больше не подъезжают.

– Где-то авария, - предполагает диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики.

Отка зевает не переставая, а Адам начинает сердиться.

– Ты что зеваешь?
– ворчит Адам.

– А что мне делать?

– Рассказывай сказку.

– Какую тебе сказку?

– Ну просто рассказывай что-нибудь.

– Хочешь о клоуне? Только она коротенькая, ничего?

– Ничего.

– Сидит в одной клетке лев-отец, в другой - львица-мать, а в третьей львята.

– А где же клоун?

– Тот далеко.

– Лев-отец ревёт, львица-мать ревёт, львята тоже ревут,

– Почему ж они ревут?

– Это уж я не знаю, - смеётся Отка.
– Может, есть хотят, а может, сердятся на кого-нибудь. Тебе, наверное, лучше знать.

– А где же клоун?

– А тот уже ушёл.

Адам думает о клетке со львятами и о глупом клоуне, который ушёл раньше, чем началась вся история. Но додумать он не успевает, потому что приходит диспетчер с усами, похожими на мышиные хвостики, и обращается к ним:

– Ребята, чего вы здесь дожидаетесь?

– Тётю, - говорит Отка.
– Она ездит на 22-м.

– А как её зовут?

– Яна Сукова.

"Сукова, Сукова", - размышляет диспетчер.

– Яна Сукова, Яна.

– Ну да, - улыбается диспетчер.

– Что - да?
– Отка в эту минуту прямо сгорает от любопытства.

– Сукова на 22-м никогда не ездила и вряд ли будет.

– А на каком же тогда?

– Мне кажется, что на 20-м, - говорит диспетчер и бежит к трамваю, появившемуся на повороте.

– В этом городе никто ничего толком не знает, - говорит Отка, и Адам соглашается с ней.

Дети направляются обратно домой, то есть туда, где живут дядя с тётей, и всю дорогу мечтают, чтоб те уже оказались дома, И чем ближе они к цели, тем сильнее их надежда.

3

Снова они звонят в дверь, но по-прежнему никто не отзывается. А ведь звонок в исправности, он работает. Звонок звонит не переставая, но всё напрасно. Может, у тётки с дядей заложило уши и они ничего не слышат?

Около детей останавливается пожилой мужчина и тихонько наблюдает за ними. Он смотрит, как они по очереди нажимают на звонок, видит, что дети всё больше и больше расстраиваются. Если б Адам с Откой оглянулись, они увидели бы глаза этого человека, смотрящие сразу в обе стороны, и подбородок, побритый только наполовину. И очень большой нос, куда больше, чем у других людей. В общем, грустное старое лицо и любопытные глаза, где чуть начинают светиться искорки радости. Пиджак на нём самый обычный, брюки замазанные, из сандалей весело выглядывают кончики пальцев.

– Пани Сукова придёт только в шесть часов, - говорит наконец мужчина.

Тогда дети оглядываются и видят всё, что могли видеть ещё минуту назад. В их глазах любопытство и нетерпение. Наконец-то они напали на человека, который что-нибудь может им сказать.

– Чего вам стоять на улице, пойдёмте ко мне.

– Пойдёмте, - тихонько соглашается Отка.

– Хорошо!
– громко говорит Адам.

Они входят в соседнюю с Суковыми квартиру. Хозяйки здесь нет, и детей нет, и родственников никаких. На стенах ни одной картины, не видно ни одежды, ни занавесок. Всюду только одни часы, большей частью с маятником. Но есть и без маятника. С кукушкой. Правда, есть и без кукушки. Часы бьют, некоторые тихо, почти неслышно, другие громко. У одних циферблат разрисованный, у других совершенно белый. Одни будто бегут куда-то, а другие, наоборот, идут размеренно, не спеша. Одни будто говорят, что временем надо дорожить, а другие просто тикают, будто время в нашей жизни ничего не значит.