– Вильбур - пришелец, - повторил я ему, - из другого мира. Он и робот явились к нам, чтобы слушать грустные истории.

– Грустные истории?

– Точно. Ему нравятся грустные истории. Одним нравятся истории веселые, другим похабные. А ему вот грустные.

– Он пришелец, - произнес Хигги, ни к кому не обращаясь.

– Пришелец, пришелец, не сомневайтесь, - отозвался я.

– Ты в этом совершенно уверен?

– Совершенно.

Хигги разволновался.

– Неужели ты не понимаешь, что это значит для Милвилла! Наш малюсенький городок - первое место на Земле, которое посетил пришелец!

Я хотел только одного: чтобы он заткнулся и убрался восвояси - и дал мне опрокинуть стопку после завтрака. Хигги не употреблял спиртного, особенно по воскресеньям. Он, чего доброго, умер бы от ужаса.

– К нам теперь будут ломиться со всего света!
– закричал Хигги. Вскочив со стула, он кинулся из кухни в комнату.
– Я обязан официально приветствовать высокого гостя!..

Я поплелся следом за ним - я не простил бы себе, если бы упустил такое зрелище.

Джо успел уйти, Вильбур сидел на крылечке в одиночестве, и я-то видел, что он уже основательно нагрузился. Хигги приблизился к нему, выпятил грудь, простер вперед руку и завел торжественно, по полной форме:

– Мне как мэру города Милвилла доставляет величайшее удовольствие передать вам наш сердечный привет...

Вильбур пожал ему руку и сказал:

– Быть главой города - высокая честь и большая ответственность. Уму непостижимо, как вы не сгибаетесь под тяжестью подобной ноши.

– Признаться, временами...
– вымолвил Хигги.

– Но вы, как видно, принадлежите к числу людей, озабоченных всецело благополучием ближнего своего, а потому, естественно, вынуждены повседневно сталкиваться с непониманием и неблагодарностью...

Хигги грузно опустился на ступеньки.

– Сэр, - обратился он к Вильбуру, - вы не поверите, сколько мук мне приходится выносить.

– Лестер, - произнес Вильбур, - не забудь записать...

Я ушел в дом. Этого я переварить не мог.

На улице уже собралась целая толпа - Джейк Эллис, мусорщик, и Дон Майерс, хозяин "Веселого мельника", и множество других. И там же - ее оттирали кому не лень, а она все равно высовывалась - крутилась вдова Фрай. Люди как раз шли в церковь, ну и останавливались по пути поглазеть, потом топали дальше, но на их месте тут же появлялись другие, и толпа нисколько не редела, а, напротив, росла и росла.

Я пошел на кухню и опрокинул свою стопку, вымыл посуду и опять задумался, чем бы покормить Вильбура. Хотя в данный момент он, судя по всему, не слишком-то нуждался в еде.

Потом я перешел в комнату, сел в кресло-качалку и скинул с ног сапоги. Я сидел в качалке, шевеля пальцами ног и размышляя о том, что за дикая у Вильбура привычка надуваться печалью вместо доброго алкоголя.

День выдался теплый, а я притомился, и покачивание, должно быть, навеяло на меня дремоту, потому что я вдруг очнулся и понял, что не один. Я не сразу увидел, кто это, но все равно знал, что в комнате кто-то есть.

Это оказалась вдова Фрай. Она надела свое воскресное платье - после стольких-то лет, когда она проходила мимо по противоположной стороне улицы, словно вид моей халупы или мой собственный вид могли осквернить ее зрение, - после стольких-то лет она явилась ко мне, разодевшись и сияя улыбкой! А я сижу себе похмельный и в одних носках.

– Сэмюель, - сказала вдова Фрай, - не могу не поделиться с тобой. По-моему, твой мистер Вильбур - просто чудо...

– Он пришелец, - ответил я. Я едва-едва проснулся и был еще порядком не в себе.

– Какая мне разница, кто он!
– воскликнула вдова.
– Он джентльмен, преисполненный такого сочувствия... Ни капельки не похож на жителей этого ужасного города.

Я вскочил на ноги, не зная, в сущности, что предпринять. Она застала меня врасплох, в самом что ни на есть непрезентабельном виде. Уж кого-кого со всего белого света я мог ждать к себе в гости, только не ее. Я чуть не предложил ей выпить, да хорошо - в последнюю секунду опомнился.

– Вы что, говорили с ним?
– спросил я, заикаясь.

– И я, и все остальные, - сказала вдова Фрай.
– Он такой обаятельный! Поделишься с ним своими заботами - и они вроде как улетучатся. Там целая уйма народу ждет своей очереди.

– Ну что ж, - сказал я ей, - рад слышать это от вас. Но как он выдерживает такую нагрузку?

Вдова придвинулась поближе ко мне и снизила голос до шепота.

– По-моему, он изнемогает. Я бы сказала... я бы сказала, что он в состоянии опьянения, если бы не боялась его обидеть.

Я быстренько взглянул на часы.