— Ты хочешь сказать, что он находится в М'доли?

М'доли — точка соприкосновения двух миров, где духи особенно сильны, магическое место. Колдунья расплылась в улыбке:

— Honey, с тобой приятно поговорить. Не знаю, где сейчас твой друг, но его душа в опасности. Его нет ни среди живых, ни среди мертвых. Его душа где-то витает, и сейчас самый подходящий момент, чтобы ею завладеть… Но ты мне не сказал, дорогуша, почему тебя так интересует это дело.

— Я хочу понять, почему мой друг так поступил.

— А при чем здесь Ларфауи?

— Люк расследовал его убийство. Может, это сыграло свою роль в том, что он сделал.

— Он тоже христианин?

— Как и я. Мы выросли вместе. Вместе молились.

— А с чего ты взял, что я что-то знаю об этой истории?

— Ларфауи нравились черные женщины.

Она расхохоталась, и две другие колдуньи рассмеялись вслед за ней.

— Что правда, то правда!

— Ты снабжала его женщинами?

Она нахмурилась:

— Кто тебе сказал? Клод?

— Неважно.

— Ты думаешь, я что-нибудь знаю о его смерти, потому что посылала ему девочек?

— Ларфауи убили восьмого сентября. То есть в субботу. У него были свои привычки, и каждую субботу он приглашал к себе в Олней девочку. Одну из твоих девочек. Его застрелили примерно в полночь. В это время он был не один, я уверен. Однако нигде не упоминается о втором теле. Значит, девушке удалось скрыться, и я полагаю, она что-то знает.

Я помолчал. Горло горело огнем.

— Думаю, ты знаешь эту девочку и прячешь ее.

— Садись. У меня есть горячий чай.

Я опустился на ковер. Она отставила свой мерзкий сосуд, взяла синий заварочный чайник и разлила чай по туарегскому обычаю, высоко подняв руку. Затем протянула мне напиток в простом стакане.

— С чего ты взял, что я стану об этом говорить? Я помедлил с ответом, потом, уже в который раз, предпочел говорить начистоту:

— Фокси, я в тупике. Мне ничего неизвестно, и у меня нет официального разрешения заниматься этим делом. Но мой друг между жизнью и смертью. Я хочу понять, почему он бросился в воду! Мне надо знать, над чем он работал, что за правда довела его до беды! Все, что ты скажешь, останется между нами. Клянусь тебе! Так была там девушка или не была?

— И ты, и я еще вспомним об этой ночи…

— Конечно, вспомним, только я больше не работаю в Отделе по борьбе с проституцией.

— Теперь ты в уголовке, дорогуша. Это еще лучше.

Мне предстояла сделка с самим дьяволом. Я уже видел, как через месяц или год по просьбе этой гадалки закрою глаза на убийство. Фокси ничего не забывала.

— Так ты будешь помнить? — повторила она.

— Даю слово. Ну, была там девушка той ночью?

Фокси помедлила, отпила глоток, поставила чашку на паркет:

— Девушка была.

В комнате словно стало легче дышать. Я почувствовал, как с души свалился камень. И в то же время меня скрутил новый спазм, кровь словно застыла в жилах: кошмар только начинался.

— Я должен ее увидеть и расспросить.

— Это невозможно.

— Фокси, я ведь дал тебе слово…

— Она исчезла.

— Когда?

— Через неделю после той самой ночи.

— Рассказывай.

Прищелкнув языком, она впилась в меня взглядом:

— Вернувшись в ту ночь, она была сама не своя.

— Она видела убийцу?

— Ничего она не видела. Когда застрелили Ларфауи, она была в ванной. Вылезла через окно и забралась на крышу коттеджа. Говорила, что убийца ее не заметил. А через неделю она пропала.

— Кто мог это сделать?

— А ты как думаешь? Тот парень ее искал и нашел.

Еще одна улика: наемный убийца, который использует автоматическое оружие, способный проникнуть в среду англоговорящих африканцев. Может, воевал в Либерии? Я протянул ей пустой стакан:

— Чего-нибудь покрепче не найдется?

— У Фокси есть все, что нужно.

Она повернулась не вставая. В ее крючковатых руках появилась бутылка. Она наполнила мой стакан прозрачной маслянистой жидкостью. Я сделал глоток — ощущение такое, будто пьешь эфир, — и севшим голосом спросил:

— Это была малолетка?

— Ее звали Джина, ей было пятнадцать.

— Ты уверена, что она ничего не видела?

Пожирательница душ подняла глаза к потолку и задумалась. На ее лице отразилась наигранная грусть. Глаза увлажнились, и она вздохнула: