Стае повеселел. Ему понравилась эта напряженная жизнь, сильные неразговорчивые мужики, хлопотливые женщины — хозяева огромного края, о котором раньше он знал так же, мало, как о Мадагаскаре.

Но на распределительном пункте в Новосибирске обнаружили ошибку. Стаса, оказывается, направляли в Донбасс.

А я хотел в Кузбасс! — кричал Стае.

Дура! Документы-то в Донбассе! Теперь дуй туда!

«Хоть прокатился», — успокоил себя Стае, когда, пошатываясь от голодухи, потому что суточные уже успел проесть, сошел на перрон города Донецка.

У ресторана на веранде под тентом сидел здоровенный парень и мрачно пил пиво. Стае с удивлением уставился на ба« тарею пустых бутылок. «Как это в него вошло?» Парень -посмотрел на Стаса, мотнул головой: «Садись».

Стае сел на кончик стула.

Пей.

Мне бы бутербродик какой.

С голодного края?

Иссяк...

Зина! Обед — один раз!

Парень продолжал пить пиво, не обращая внимания на Стаса,

96

Официантка принесла треску в маринаде, борщ и пустой стакан. Парень налил пива. Стае пригубил из вежливости и набросился на рыбу.

Издалека? — наконец спросил парень, закуривая «Бе-

ломор».

Завербовался в Москве в Кузбасс, но на полпути обнару

жили, что документы.послали в Донбасс.

Специальность есть?

Уроки труда в школе.

Не густо.

Се ля ви...

Да ты ешь, не стесняйся...

Стае в полминуты проглотил и борщ. Официантка принесла

котлеты с макаронами. Стае сначала съел макароны, а уж по

том котлеты, остро приправленные чесноком и красным пер

цем. ^

— Ладно, считай, тебе повезло, — проговорил, помолчав, па

рень.

– т- Что попал сюда?

И что сюда попал, в том числе. Как зовут?.. Стае? Это

что — Станислав, Ярослав, Святослав?..

Да зовите как хотите.

Хоть не пили на брудершафт, но ты не выкай, я не

привык. Башилов я. Понял?

Хорошо, Башилов, — ответил Стае, хотя ничего не понял.

— Зина! Еще обед!

Спасибо... Не смогу, наверное.

Сможешь.

Стае слабо поупрямился, но и второй обед сьел.

«Вот ведь бывает как в жизни! Раз — и повезло тебе. Раз — и врежет судьба по морде», — подумал он и запил котлету пивом.

На первых порах возьму в ученики, — сказал Башилов. —

Сумеешь, тогда пойдет дело.

Учеником кого?

Меня, дурило!.. Ах да, ты же и не слышал, кто такой

Башилов...

Признаться, в прессе не встречал...

Горноспасатель.

Вот это как раз по мне! — взвился Стае.

Только заруби на носу. Работа эта тонкая. Я бы сказал,

ювелирная. Ошибешься, одна пыль останется...

Значит, берешь?

Идет... Документы твои, видать, в Донецкшахтострое, знаю

я эту шарагу.

Стае удивленно покосился на Башилова — тот будто читал его мысли.

Мы же не расплатились!

Здесь у меня кредит, — усмехнулся Башилов, отмеряя

площадь размашистым шагом. Стае трусил рядом.

Документы отдали под расписку, что в течение полугода Стае заплатит все подъемные и суточные, которые выдавались по договору оргнабора.

97

Что самое дорогое для человека? — спросил Башилов,

когда выходил из конторы Донецкшахтстроя.

Свобода, — улыбаясь ответил Стае.

Об этом и помни,

Башилов потерял родителей в войну. Они погибли во время бомбежки, когда поезд с эвакуированными отходил из Донецка.

В детдоме, горластом, разноплеменном, властвовали буйные и жестокие законы. Директором была некто Орешина — могучая неопрятная тетка. Громовым, как у извозчика, голосом она кричала на ребят. Только во время эвакуационной неразберихи такого человека могли назначить воспитателем детей. Она ненавидела ребят. Детдомовцы отвечали ей тем же.

Когда воспитательнице жаловались на проделки ребят, Орешина орала: «Жрут много, оттого и бесятся!» — хотя еда в то время была^Ькая, что и собака не взяла бы.