– Бедный Альфред, – прошептала девушка и тут же вздохнула с облегчением. Повернувшись к дворецкому, она сказала: – Я сама запру дверь, Росс, так что можете идти.

– Слушаюсь, мэм, – кивнул дворецкий.

Карен заперла дверь и пригасила огонь в фонаре, висевшем над стойкой для зонтов. Затем, миновав холл, направилась в библиотеку. Переступив порог, она прикрыла за собой тяжелую дубовую дверь. Масляная лампа, стоявшая на столе, тихонько шипела. Карен прикрутила фитиль и немного постояла, привыкая к темноте. Потом прошла вдоль стены и уселась в глубокое кожаное кресло. За окном мигали далекие огоньки – огни Вашингтона… Там бродил по ярко освещенным улицам столицы красивый рослый техасец. Но вот лицо его приблизилось, и он, улыбнувшись, что-то прошептал…

– Карен!

Девушка вздрогнула – и проснулась. Перед ней стояла мать, державшая в руке масляную лампу.

– Мама? Ты только что приехала? – зевнув, спросила Карен.

Ианта села на стул. Чуть прикрутив фитиль, поставила лампу на невысокий столик.

– Не болтай глупости. Я никуда не уезжала.

– Но папа, кажется, говорил…

– Твой отец всегда все забывает. Я спустилась вниз, чтобы поздороваться с Альфредом. А потом Баррет дал мне понять, что не нуждается в моем обществе, и мне пришлось вернуться к себе. Наверное, я задремала, поэтому не слыхала, как Альфред уехал. Проснувшись, я пошла в твою комнату, чтобы пожелать тебе спокойной ночи, но тебя там не оказалось, – проговорила Ианта с явным неодобрением в голосе.

– Прости, пожалуйста, мама. Альфред уехал, а я зашла сюда, чтобы полюбоваться на город. Он такой красивый… А потом… потом я уснула.

– Что ж, видимо, мне следует удовлетвориться тем, что ты здесь одна.

– Мама, что ты говоришь?! – возмутилась девушка.

– Напрасно обижаешься. Ведь мы с твоим отцом прекрасно знаем, какие чувства вы испытываете друг к другу. И я не сомневаюсь, что тебе уже известно, что такое зов плоти.

– Я ни разу не позволяла Альфреду ничего такого, мама. И я не…

– Знаю-знаю… Альфред – настоящий джентльмен. Однако он еще и молодой мужчина. Думаю, не стоит говорить тебе о том, что молодые люди иногда позволяют себе… В общем, ведут себя недозволенным образом.

Карен выпрямилась: слова матери показались ей оскорбительными.

– Полагаю, мама, ты рассуждала бы иначе, если бы Альфред состоял на службе ее величества.

– Не груби, пожалуйста. И Альфред – прекрасный молодой человек, хоть и родился в Америке. – Ианта вздохнула, как бы сочувствуя несчастным, появившимся на свет не в Англии. – И вот что, Карен… – продолжала она. – Обещай мне, дорогая, что вы отправитесь в свадебное путешествие в Англию. Альфреду такое путешествие пойдет на пользу.

Карен прикусила губу.

– Но, мама, мы с Альфредом еще ничего не решили. Ианта рассмеялась:

– Дорогая, что значит «не решили»? Пожалуйста, не говори глупости.

Карен вдруг резко приподнялась и пристально посмотрела в глаза матери.

– Но ведь… Альфред же все сказал тебе, не так ли? – пробормотала Ианта.

– Альфреду пришлось внезапно уехать, – ответила Карен. – И мы не говорили о серьезных вещах.

Ианта в изумлении уставилась на дочь. И вдруг, всплеснув руками, воскликнула:

– О Господи, значит, я опередила его. А ведь это был сюрприз. Что ж, раз уж начала, то, пожалуй, надо все тебе сказать.

– Мама, что сказать? – в испуге прошептала девушка. Ианта выпрямилась, улыбнулась.

– Твой отец зашел ко мне перед тем, как отправился спать. Он был в отличном расположении духа, даже улыбался! И сказал, что у них с Альфредом состоялся серьезный разговор и они решили… Ох, ты же ничего не знаешь…

– Мама, пожалуйста, говори! – взмолилась Карен.

– Альфред и папа назначили день венчания. Оно состоится в июле, четвертого числа, [1] разумеется. По-моему, день выбран очень удачно. Официально об этом будет объявлено на приеме, который мы устроим через неделю. – Встав со стула, Ианта обняла дочь. – Я так рада за тебя, дорогая…

Карен оцепенела. Она не могла вымолвить ни слова. Итак, вскоре ей предстоит стать миссис Уитакер. А ведь она вовсе не собиралась выходить замуж за Альфреда…

Войдя утром в спальню молодой хозяйки, Ретта увидела, что лицо девушки опухло и покраснело от слез. К тому же Карен спала в платье. Негритянка пристально посмотрела на нее. Видно, бедняжка долго плакала, прежде чем заснула. Наклонившись над девушкой, Ретта осторожно коснулась ее плеча.

– Карен, детка, – прошептала она, – пора вставать, малышка.

Карен медленно открыла глаза и посмотрела в окно. Тучи… Мрачные темные тучи.

– Доброе утро, детка, – улыбнулась служанка. – Хочешь поговорить?

– Нет, Ретта, – с грустью в голосе ответила Карен, – Я должна в одиночестве обо всем подумать. А впрочем… мне просто надо принять ванну. Только не готовь чай, я позавтракаю с папой.

Поднявшись с кровати, Карен сняла измятое платье и накинула халат. Затем молча вышла в коридор и – по-прежнему молча – прошла в соседнюю комнату, где обычно принимала ванну. Лишь оказавшись в воде, она воскликнула: